По когтю льва
Шрифт:
Хиам чуть удивился:
– Вы не помните даже этого, леди Лира? Разумеется. Здание подожгли. Его остов до сих пор стоит на перекрёстке. В той битве погибли мои дядя и тётя.
– И Магнус, и Сесилия?
– Да. Странно! Я - старший Калькар-вампир, - Хиам усмехнулся.
– И первое, что я сделал: отменил жестокую традицию нашего рода - отдавать двоих из каждого поколения для обращения в carere morte.
– А Митто?
– С ним всё в порядке.
– Дэви же был ранен?
– Владыка лишился левого глаза. Небольшая плата за смерть главы Ордена.
Лира протянула руки к пламени очага, рисующему
– Вам скоро принесут поесть, - сказал вампир, будто прочитав её мысли. Лира кивнула и вернулась к их беседе:
– Значит, Орден уничтожен?
– Есть отряд охотников, преданных вампирше Вако. С ними и Избранная.
– Избранная? Я же убила…
– Вы убили леди Литу Фабер, но Дар это не уничтожило. С того бала Мира вернулась в столицу с новой Избранной… или Избранным. Имя этого человека нам до сих пор неизвестно. Но именно его зоркость, да ещё упрямство кукловодши Вако - главные причины провала кампании Дэви в столице.
– Так значит, Владыка вампиров уступил Дону? Уступил всего лишь отряду охотников?
– Да. Зря я вас привёл сюда, леди Лира, - лицо вампира посерело.
– Что такое?
– Охотники идут сюда за нами, идут на цитадель вампиров. Вы больше не видите, но я вижу - звёздочки Дара стягиваются к Карде. “Тень Стража” сейчас - не самое безопасное место.
– Я смертная теперь, - девушка опустила глаза, - смертных охотники не убивают.
– Румянец идёт вам, леди Лира, - утешил Хиам.
Девушка грустно улыбнулась. Хиам не спрашивал подробностей Бала Карды. Впрочем, и хорошо. Так тепло… а слово “убийца” опять бы наполнило её холодом!
Пламя плясало, как та странная бабочка в подземелье…
– Конечно, Карда восстала за нас, своих хозяев. Сейчас это зачарованный город: все жители под властью carere morte. И всё же охотники Вако - серьёзные противники. Надежда для нас есть, но… - говорил Хиам…
“Почему ты так не уверен, друг?..”
– Я хотела бы увидеть Дэви, - сказала Лира.
У двери в спальню Владыки она остановилась. “Дэви не выходит оттуда со дня прибытия в Карду”, - вспомнила она слова Хиама. Лира коснулась гладкого дерева двери и, будто чего-то испугавшись, отступила.
“Дэви держит туман чар над всем городом. Лучше не отвлекай его по пустякам”.
Лира вздохнула, но дверь пока не отворила. Откуда-то издалека доносилось пение. Тонкий женский голос всё повторял и повторял одну сложную музыкальную фразу. Лире послышалось, там были слова: “Мы не любим чужих…” Пела Виола Нэко. Её голос улетал за стены замка и просачивался в город. Он затихал, но не затухал до конца. Жители Карды не слышали его, но призыв вампирши застревал в их головах. Виола, как и большая группа Низших, помогали Дэви поддерживать поле чар над Кардой и окрестностями.
Лира всё стояла перед дверью… Дэви, Владыка вампиров! Последняя их встреча закончилась скандалом, после которого Дэви пригрозил контролировать её мысли - и выполнил угрозу. Лира помнила, как зла она была на него тогда… А сейчас злости не было. Она злилась на Владыку - бездушного и странного бога вампиров, но, открыв Дэви свои мысли, она смогла прочитать и его, и то, что ей открылось, потушило ненависть. Под
Не постучав, она толкнула дверь и вошла. В спальне Владыки горели две свечи. Полог над кроватью был задёрнут - постель вампира превратилась в этакий железный сундук. Дэви сидел в кресле у закрытого окна. Голова низко опущёна, прямые чёрные длинные волосы свесились на грудь. Казалось, он не заметил появления Лиры. Фигура в кресле не пошевелилась, даже когда девушка сделала робкий шаг в комнату.
– Господин, это я. Я, Лира Диос. Я вернулась.
Дэви не отозвался, даже не поднял головы. Из-за приотворённой двери по-прежнему доносился тонкий голосок, тянущий одну и ту же короткую мелодию. Тогда, странно легко, Лира пошла к Владыке сама. Она опустилась на колени у кресла, попыталась заглянуть в лицо, закрытое волосами. И, наконец, поймала его равнодушный взгляд.
Да, Дэви изменился, - вот первое, что отметила бывшая вампирша. Владыка не постарел, не подурнел, но впечатление силы, всегда шедшее от него, исчезло. Дэви был сейчас слаб, слабее любого смертного. Пустые глаза - один чёрный, другой - затянутый белым туманом, как у Макты…
– Владыка, я смертная, но я по-прежнему готова служить вам, - зачем она сказала это? Она, от прикосновения бабочки там, в подземелье, впервые в жизни безумно пожелавшая свободы? Это желание, самое яркое, самое важное, крохотное создание на крыльях понесло к солнцу. Зачем же она вновь клянётся в верности Владыке, разве о службе ему она думает, говоря это?
– Нет, нет, простая, жалкая жалость. Желание поддержать всеми покинутого, грустного, обречённого…
Дэви словно прочитал её мысли. В зрячем глазе наконец затеплился какой-то огонёк. Холодная рука вампира накрыла руку Лиры на подлокотнике.
– Что вам угодно услышать от меня, Господин? Я несколько месяцев провела у Макты. Я могу много рассказать о Первом. Или…Что вы хотите, Господин?
Дэви молчал. Только огонёк в его глазу пульсировал, разгораясь и затухая. Быстрый ритм - ритм человеческого сердца. Её сердца…
– Вы голодны, Господин?
– ответа не последовало, но Лира уже расстёгивала манжеты своего красивого нового платья. Руки двигались машинально, быстро, но она чётко сознавала, что делает, не было никаких чар. Расстегнув рукава, Лира проворно подскочила к кровати с пологом из железных листов, и порезала запястья об острый металлический край. Потом она возвратилась к Дэви.
– Господин!
– она протянула к нему руки ладонями вверх. Зачем?
– он не просил… Что это: любовь? Жалость? Всё смешалось. Вампир коснулся губами её пораненных запястий, и девушка затрепетала от холода этого прикосновения, а его губы дрогнули, будто он обжёгся горячей кровью. Но голод брал своё. Вампир сильно сдавив предплечья, вздёрнул девушку к себе. Он жадно тянул из ран живую кровь. Лира ждала боли укуса, но вампир ни разу не коснулся её кожи клыками - не хотел оставлять свою метку?