По нехоженной земле
Шрифт:
не хотели, чтобы ветер, так быстро очистивший над нами небосвод, забушевал и в
нижних слоях атмосферы. Это сулило бы жестокую метель. Беспокойство заставляло
поторапливаться.
Не устанавливая палатки, мы разогрели консервы, позавтракали на вольном
воздухе, угостили собак галетами [136] и в 4 часа 30 минут (6 декабря) снялись в
обратный путь. Предполагали, если удержится погода, пройти километров 25 к дому и
тогда уже остановиться на настоящий
Через 20 километров, пройденных в юго-западном направлении, случайно попали
на свой вчерашний след. Обычно собаки в таких случаях сразу прибавляют скорость и
несутся по следу. Сейчас ничего похожего не случилось. Это являлось верным
признаком утомления собак. Особенно заметно оно было на моей упряжке. Мои
четвероногие помощники были меньше натренированы, чем у спутника, который
последние полтора месяца часто гонял своих собак по островам Седова для осмотра
расставленных там капканов на песцов. Его собаки уже втянулись в работу. Лапы их
огрубели.
Возле самой Земли простиралась полоса льдов шириной около 10 километров, с
которой ветры снесли снежный покров. Пройдя ее в двух направлениях, мои собаки
изранили лапы о колючую поверхность льда, образовавшуюся еще летом. В общем все
говорило за то, что нужно было остановиться на отдых. Но стоило лишь оглянуться
назад, как отпадала всякая мысль о возможности остановки.
Часа через полтора-два после того, как мы оставили Северную Землю, в спину
нам потянул ветерок. Он постепенно усиливался, свежел и делал чувствительным 28-
градусный мороз. Попрежнему ярко светила луна. В ее свете на фоне неба мы долго
видели силуэт мыса Серпа и Молота и заметили, как он закрылся белой пеленой. Нам
не надо было рассказывать, что это такое. Мы знали, что там уже ревет метель.
Остановимся на отдых — значит, дождемся метели; продолжим путь, — возможно,
уйдем от нее.
Метель — самое мощное, захватывающее и самое опасное для путешественника
проявление природы Арктики. Нередко метель продолжается беспрерывно несколько
суток, неделю, а иногда и больше. Но и одних суток достаточно, чтобы погубить
путника, если ему негде укрыться и переждать погоду или он не умеет этого сделать.
При сильной встречной метели продвижение на собаках почти невозможно, но и
попутная вьюга для неопытного человека не менее опасна. Сани и собаки в этом случае
несутся вместе с ветром. Движение головокружительное, оно захватывает
неискушенного ездока; ему кажется, что он не едет, а летит к своей цели. Он радуется и
готов благодарить метель
совершенно неожиданно, не упадет мертвой одна из собак, а испуганный путник не
убедится, что остальных должна постигнуть такая же участь. Сильный попутный ветер
заворачивает шерсть собак и набивает снежную [137] пыль вплотную к коже. Здесь снег
начинает подтаивать, потом превращается во все более и более утолщающуюся
ледяную корку на теле животного. Если вовремя не заметить этого и не остановиться,
собака погибнет. Лучшее и самое верное средство против метели при любых условиях
— переждать ее. Укрыться в палатке, сугробе или где бы то ни было и по возможности
найти защиту для собак. Даже без всякого укрытия любая метель не так страшна
собакам на свободе, как в лямке.
Сколько может продолжаться непогода — предугадать мы не могли, а чем она
угрожает в темноте полярной ночи — хорошо знали. Если мы не сможем дождаться ее
окончания и будем вынуждены продолжать путь, для собак это может быть хуже, чем
пробежать сейчас последние 40 километров. Поэтому, несмотря на усталость,
отказались от отдыха. Каждый час приближал нас к дому. Следом двигалась и росла в
лунном свете сплошная белая стена.
До дому оставалось уже менее 20 километров, когда усиливающийся ветер начал
соединять отдельные курящиеся ручейки поземки в сплошную несущуюся массу и
поднимать ее над снежными полями.
Некоторые собаки начали отказываться от работы. Особенно плохо дело было у
Гиены. Это была маленькая, трудолюбивая, но малосильная собака. Свою кличку она
получила за постоянно ощетиненную, короткую и жесткую шерсть. Это было у нее
совсем не от злости или трусости, свойственных гиене. Наоборот, она отличалась
прекрасным характером, всегда была веселой, ласковой и добродушной. Ее маленькие
глаза горели умом, а работала она с упоением. Ей всегда казалось, что другие бегут
тихо, и время от времени она подзадоривала их визгом. Во время недолгих остановок в
пути она редко ложилась: крутилась, рвала лямку, повизгивала и нетерпеливо ждала
минуты подъема. Поэтому она и уставала раньше других. А сейчас, при такой работе,
бедняга еще ободрала себе лапы. От усталости она начала падать. Я вытащил ее из
лямки и посадил рядом с собой на сани. Пес прижался ко мне, и когда я гладил его, он
лизал мне руки.
Мороз на ветру стал сильно чувствоваться. Снежная пыль то поднималась, то