По Острию Бритвы
Шрифт:
Монстр, которого я вызвала, продолжал расти, пока от тренировочного зала не остались одни обломки. Моя ошибка в тот день стоила жизни двум людям, и еще шестеро были ранены, прежде чем они его уничтожили. Насколько я знаю, я по-прежнему единственный Хранитель Источников, который когда-либо вызывал Мерзость. Первый и последний. Мерзость была быстро внесена в список запрещенных, и орранцы и терреланцы уважали этот список по очень веской причине. По сей день мне иногда снится это отвратительное чудовище, и я всегда просыпаюсь с рвотой, ощущая во рту его отвратительный вкус.
Не все существа из Другого Мира являются
Мой фонарь с крышкой отбрасывал луч света в пещеру. Это был слабый источник освещения, и я удивилась, почему Деко не приказал наполнить комнату факелами, чтобы не было темно. Оглянувшись, я не увидела ничего, кроме Хорралейна, смотревшего на меня из дверного проема, и поняла, что ответа не получу. Что бы ни находилось в пещере, я сама должна была с этим разобраться. Тут до меня дошло, в какую глупую ситуацию я вляпалась. Я была Хранителем Источников без какого-либо Источника. Я не знала, как сражаться, даже если бы у меня было оружие. Существ из Другого Мира не зря называли монстрами и ужасами. Даже самый безмозглый геллион мог разорвать меня на куски, и я ничего не могла сделать, чтобы его остановить, кроме как послать к черту.
Каждый шаг я делала медленно и осторожно, освещая все вокруг своим скудным фонарем. Пещера была пуста, если не считать камней, разбросанных по полу. Она была вырублена прямо в скале, окружавшей нас, но даже в темноте я могла видеть, что стены были слишком прямыми и единообразными. Мастера, которых Деко держал внизу, в глубине Шахты, вырезали пещеру с большим мастерством, чем могли бы сделать мы, обычные струпья. Мы были тупыми орудиями, а не тонкими инструментами. Когда я отважилась пройти дальше, то вскоре обнаружила, что в дальнем конце пещеры стоит трон. Босс Ямы устроил тронный зал в своем дворце, а какой-то зверь из Другого Мира присвоил его себе. Эта мысль вызвала у меня смешок. Смех, который эхом вернулся ко мне, был издевательским, резким и, определенно, не моим.
Я чуть не споткнулась о первое тело. Я была слишком занята, глядя вверх и по сторонам, а не на землю. Судя по лохмотьям, это был струп, хотя я редко видела более окровавленную одежду. Руки, лицо и грудь мужчины были покрыты тонкими порезами. Возможно, на его лице застыло выражение страха, но из-за ран и крови это было трудно определить. Единственный глаз, который все еще был цел, смотрел на меня, бледный и незрячий. Короче говоря, бедняга превратился в настоящее кровавое месиво.
Это был первый раз, когда я по-настоящему увидела дело рук существа из Другого Мира. Я призывала этих монстров, натравливала их на своих врагов или теряла над ними контроль, и они убегали в наш мир, не связанные. И все же я никогда не видела вблизи, что эти существа могут сделать с человеком. Теперь я это увидела и не отвела взгляда. Я заслуживала того, чтобы знать, какие ужасы моя бессердечность несет миру.
Я осознала, что темнота сгущается вокруг меня, и, посмотрев вниз, увидела, что мой фонарь горит также ярко, как и раньше. Темнота была густой, приторной, поглощавшей свет и оставлявшей после себя только черноту. Мне хотелось кричать, паника
Ужас приковал меня к месту, заставил оцепенеть. Я была так напугана, что даже не могла дрожать. У животных бывает странная реакция, когда они сталкиваются с чем-то ужасающим и находящимся за пределами их понимания. Они просто замирают, как будто, если они будут оставаться совершенно неподвижными, их никто не сможет увидеть. В тот день я узнала, что у землян бывает такая же реакция. У меня бывает такая же реакция. Это было откровением, но не радостным.
Я все еще чувствовала фонарь в своей руке, но не было ни света, ни тепла. Потоки льда тянулись вверх и вниз по моей коже, оставляя после себя ледяную боль. Я вспомнила мертвого человека на земле и его раны, сотни тонких порезов по всему телу.
Страх и ужас — странные ощущения. Да, они могут парализовать тело, но часто они также парализуют разум. Я знала людей, которые были намного умнее меня и которые превращались в болтливых дураков, когда их охватывал страх. Я много раз использовала этот трюк в своих интересах. Может, я и не эмпатомант, но в наши дни я знаю, как вселить в людей страх.
Я закрыла глаза и проглотила комок в горле, отчаянно пытаясь не обращать внимания на ледяные мурашки по коже. У меня возникло неприятное ощущение, что могила разверзлась, чтобы поглотить меня целиком. И тут до меня дошло, в какой заднице я оказалась.
Я — оружие. Эта мысль, эта мантра, вбитая в меня преподавателями в академии, зажгла во мне искру гнева. Гнева из-за того, что я оказалась в ситуации, настолько неподвластной моему контролю, что могла сделать только одно — ждать смерти. Злости, но не на придурка-монстра, пытающегося съесть меня живьем, а на себя за то, что у меня не хватило сил дать отпор. «ХВАТИТ!» Это слово вырвалось у меня прерывистым криком. Я была очень удивлена, когда потоки льда перестали двигаться. На несколько мгновений воцарилась тишина. Затем я услышала, как что-то движется позади меня. Звук был довольно громким.
— Кто ты? — спросила я темноту. Тогда я считала себя достаточно знающей. Я думала, что знаю большинство секретов, которые хранит Другой Мир. Теперь я понимаю, какой чертовой дурой была. Я ничего не знала.
Ответа не последовало, только звук, похожий на стук металла о камень. «Ты не призрак», — сказала я. Теперь ледяные потоки исчезли с моей кожи, и я чувствовала, как горячая, влажная кровь сочится из маленьких порезов. Мои руки, грудь и ноги болели от ран. Призрак не мог бы так поступить со мной; эти ужасы не имеют физической формы.
У большинства созданий из Другого Мира нет других названий, кроме тех, что даем им мы. Некоторые, однако, совсем другие. Некоторые из них старше других. Они такие же древние, как и мир, из которого они пришли.
— Сссеракис. — Слово прошелестело по земле передо мной, как змея, подползая ближе, прежде чем, наконец, с шипением выползти прямо перед моим лицом. Я почувствовала, как ледяные когти сомкнулись на моем подбородке, и холод обжег мои щеки. Я снова открыла глаза, но вокруг по-прежнему была только темнота. Я спросила себя, так ли живут слепые люди? Чувствуют прикосновение чужого тела к своей коже и не могут разглядеть, кто это или что это. Мысль об этом пугает меня больше, чем я готова признать.