По Острию Бритвы

Хейс Роберт

— Спасибо, Эска. — Я увидела, как здоровяк проглотил комок в горле. — Изен этого не скажет, и, я думаю, кто-то должен это сказать. — Я не уверена, кто из нас тогда почувствовал себя более неловко. Вероятно, это была я. Я не привыкла, чтобы меня за что-то благодарили.

Сверху донесся звук удара металла о камень, и вокруг нас посыпалась каменная пыль.

— Значит нам понадобится немного еды? — спросила я.

— Для начала. — Хардт принялся расхаживать по туннелю. — И фонари. У нас есть два, но нам понадобятся еще. Лучше всего по одному на каждого, и масло, чтобы их заправлять.

— Факелы и масло можно взять только в кладовой, и люди Деко ее охраняют. Вы с Изеном сможете попасть внутрь? — Я знала, что

с моей стороны было нечестно это спрашивать, но я не могла сделать все сама, и я уже знала, где буду нужна.

Хардт покачал головой:

— Изену все еще плохо, и…

— Хардт, — перебила я его. — Мне нужно, чтобы вы с Изеном этим занялись. Я возьму Тамуру и принесу столько еды, сколько мы сможем унести.

— Каким образом?

— Я еще не знаю. — Это была ложь. Но я не хотела, чтобы Хардт знал, что я собираюсь сделать. Он бы с этим не согласился. Не думаю, что он позволил бы мне пройти через это. Конечно, в последнее время я совершала поступки и похуже, и Хардт мне помогал. Интересно, не развратила ли я его в какой-то момент?

— У нас все еще проблема с Деко и Пригом, — сказал Хардт. — Если никого из нас не будет там, Приг начнет нас искать. В этом районе нас видело достаточно много людей. Пройдет совсем немного времени, и Деко начнет нас искать. Они найдут разгадку. — Он замолчал, и я увидела, что он с чем-то борется. — Я хочу выбраться, Эска, но мы не можем помочь Деко и его головорезам сбежать. Они преступники. Настоящие гребаные преступники. Они здесь не просто так. Достаточно того, что мы помогаем сбежать этому убийце, целующему змей, Йорину.

— Не беспокойся о Деко, — сказала я. Я видела, что Хардт собирается возразить. — И не спрашивай, почему. Просто оставь это. Пожалуйста.

Хардт глубоко вздохнул и кивнул. О некоторых вещах лучше не знать, и он не хотел знать о моем плане.

— А что насчет Прига? — спросил он. — Нам бы не помешало разобраться с ним.

— Я посмотрю, не сможет ли помочь наш целователь змей, — сказала я. — Пусть он заработает свободу.

— Тогда завтра? — спросил Хардт.

— Завтра, — согласилась я. — Каждый из нас сделает свою часть и снова встретимся здесь.

На этом наш план был составлен. Из трещины наверху посыпалось еще больше каменной пыли и щебня, и я услышала, как Тамура хихикнул. Я очень нервничала. Сотни разных вещей могли пойти не так, и Сссеракис шепотом объяснял мне каждую из них. Я пыталась не обращать на это внимания, но ужас знал, как напугать меня, а страх, который я подпитывала, делал его смелее.

Но хуже страха было чувство вины из-за того, что я оставляла Джозефа. Я знала, что могла бы поискать его. Я знала, что должна была это сделать. Может быть, я нашла бы его и залатала бы трещину между нами. Но, как я уже говорила, я не очень сильна в восстановлении. У меня всегда гораздо лучше получалось ломать и сжигать то, что осталось.

Глава 23

Фотомантия — одна из самых странных школ магии Источников, поскольку она предполагает манипулирование тем, что большинство из нас едва ли может воспринять. Это способность управлять светом, по крайней мере так говорили наставники. Что касается практических применений, то они многочисленны и мощны. С ее помощью фотомант может создать мощную вспышку света, настолько яркую, что она ослепит всех, кто недостаточно проворен, чтобы прикрыть глаза, или создать такую полную темноту, что можно подумать, будто мир просто перестал существовать.

Барроу Лэйни был фотомантом. Он поступил в академию примерно в то же время, что и мы с Джозефом, и мы оба считали Барроу своим другом. Он всегда быстро улыбался и знал шутки, которые могли заставить покраснеть даже наставников. В Барроу было что-то притягательное, но я никогда не встречала никого, кто был бы так предан учебе. Возможно, учеба

давалась ему легко из-за того, что он был единственным сыном торговца и должен был изучать бизнес еще до поступления в академию. Или, возможно, это было потому, что он с самого начала знал, что его особые настройки в конечном итоге сведут его с ума, и хотел бороться с этим. Он был мастером фотомантии даже в юном возрасте и впитывал ее, как губка воду. Барроу мог заставить тебя увидеть то, чего на самом деле не было. Иллюзии, созданные его воображением и воплощенные в жизнь с помощью его магии. Однажды он вручил мне букет цветов, таких красных, что они сияли, как кровь. Но они были ненастоящими, и когда я попыталась их взять, моя рука прошла сквозь стебли, и лепестки рассыпались, превратившись в бабочек, которые порхали у меня над головой и садились на плечи. В то время мне было всего восемь или девять лет, и я смеялась так, как может только ребенок, искренне и безудержно радуясь.

Конечно, наставники знали гораздо более зловещие методы фотомантии.

Академия была создана для того, чтобы обучать Хранителей Источников, все школы Хранителей Источников. Ну, большинство из них. Некоторые школы были признаны слишком бесполезными, чтобы утруждать себя их изучением, или слишком опасными для преподавания. Но империя Орран была в состоянии войны, ей нужны были обученные для сражений Хранители Источников, и Лесрей, Джозеф и я были самой новой партией новобранцев. Наставникам было недостаточно, чтобы мы знали, как использовать нашу магию, предназначенную нести смерть и разрушения нашим врагам. Им было нужно, чтобы мы хотели ее использовать. Чтобы мы понимали, что мы делаем, и не отступали. Не колебались. Мы должны были стать оружием. Оружием Оррана. Оружием императора.

Дважды в неделю нас троих отделяли от остальных. Они начинали медленно, я полагаю. Фотоманты академии показывали нам разные вещи, создавая иллюзии из света. Возможно, это были плоды воображения, или, возможно, ужасы, которые они нам показывали, были взяты из памяти. Тела. Их были сотни. Тысячи. Океан крови, усеянный островами-трупами. Падальщики обгладывают мертвую плоть. Вороны выклевывают глазные яблоки, собаки дерутся из-за оторванной ноги, мокро чавкая. Это было то, что они называли начинать медленно, приспосабливая нас к тому, что мы увидим. В конце концов, ничего бы не вышло, если бы их новые солдаты не выдержали ужаса своего первого сражения. Ублюдки! Они начинали медленно, но это было только начало.

Дважды в неделю, каждую неделю, нас троих отделяли от остальных и показывали нам разные вещи, заставляя нас что-то делать. И все это с целью сделать нас менее чувствительными к насилию, боли и смерти. Все это с целью избавить нас от последствий наших действий. Мы были всего лишь оружием, а кинжал не чувствует вины за плоть, которую режет.

Дважды в неделю в течение десяти лет.

Все это время нам говорили, что терреланцы — животные, а не люди. Все это время нам говорили, что терреланцы будут убивать и насиловать по всему нашему королевству, уничтожая хороших, честных орранцев. Что мы герои, несущие справедливость в мир, убивая монстров. Что мы не несем ответственности за это, что другие плечи несут на себе бремя совести. Все это время нам говорили, что мы всего лишь оружие. Что мы — стрелы; наставники и генералы, которым мы служили, — луки; а император — лучник. Я им верила. Я верила во всю эту ложь. Я верила в это, потому что хотела верить. Я хотела остаться в академии, остаться с Джозефом. Я хотела быть полезной наставникам, императору, Железному легиону. Я верила в эту ложь, потому что уважала наставников. Я думала, что они принимают близко к сердцу наши интересы, потому что мы были детьми, а они взрослыми, и я доверяла им. Я верила им, потому что не знала ничего лучшего.