По следам невыученных уроков
Шрифт:
– Сейчас ты будешь молиться, - пообещала я этому клоуну.
Неожиданно меня поддержал бывший майор Корчагин, усмиривший разбушевавшегося капитана одним вопросом:
– Ты сам чего не на работе?
– А я в отпуске, - беззаботно пояснил Пашка, но даже я заметила, как в этот момент напряглись его плечи. Остальные знали его ещё лучше.
– Уволили, что ли?
– прищурив глаза, уточнил помрачневший Пал Петрович.
– Да нет, - пожал он плечами, - скорее просто попросили посидеть дома недельку и подумать о своём поведении.
– Паша!
– всплеснула руками Римма Борисовна, после
По-хорошему, этот вопрос ему должна была задать я, заметив, что наш капитан как-то не особо торопился домой, но была слишком поглощена переживанием того, что творилось между нами, чтобы задумываться и об этом, сама-то я была в отпуске и могла сколько угодно оттягивать возвращение домой.
А сейчас… мне вспомнился тот вечер перед нашим отъездом, когда Паша завалился ко мне в квартиру пьяный. Надо же, прошло всего несколько дней, а по моим ощущениям - целая вечность.
Значит, у него что-то случилось на работе, а если учитывать ту историю, где его понизили в звании, то Паша ходил чуть ли не по лезвию ножа, и Корчагины сейчас это прекрасно понимали.
Савицкий скривился, явно недовольный таким пристальным вниманием к своей персоне. Даже сжал посильнее мою руку, когда я попыталась что-то сказать.
– Да всё в порядке, я вам отвечаю. Я в отпуске недельном, в понедельник возвращаюсь на службу, так что все выдохнули и успокоились...
Успокаиваться никто и не собирался, но тему продолжать не стали, так как прекрасно понимали, что невозможно переспорить Савицкого, когда он упёрся рогом.
Примерно в таком вот настроении прошёл остаток нашего вечера. Пашка упорно делал вид, что всё в порядке, Корчагины не сводили с него глаз, словно никак не могли налюбоваться, при этом явно подозревая во всех смертных грехах, а я просто молчала.
Вскоре мы с Савицким пошли спать. Нам выделили отдельную комнатку с уже разложенным и застеленным диваном, куда я и рухнула, осознавая степень своей усталости. Паша улёгся рядом и укрыл нас одеялом, после чего подгрёб меня под себя.
– Только не начинай, - попросил он.
– Меньше всего на свете хочу выяснять отношения.
– А есть из-за чего?
– Всегда есть из-за чего. Жизнь такая. Но давай не сегодня. Лучше скажи, как тебе Корчагины.
– Они славные, - искренне ответила я.
– Только, по-моему, я им не понравилась.
– Понравилась, ещё как понравилась, - поспешно возразил Павел.
– Ты не можешь не понравиться. Они просто растерялись.
– Из-за чего?
– Из-за твоего неподобающего вида, - вспомнил он мои изначальные сомнения.
– Издеваешься?
– Издеваюсь. А ты спи давай, иначе припомню весь твой заказ - и в России, и на кровати, и в комфорте…
С последним он, конечно, преувеличивал, ни на какие геройства нас этой ночью уже не хватило.
Утром я проснулась первая, Пашка, вымотанный дорогой, даже не пошевелился, когда я выбралась из постели, разжав его объятия. В доме стояла тишина, если, конечно, не считать громко тикающих часов и скрипящих под ногами половиц.
Никого из Корчагиных видно не было, и я озадаченно потопталась в прихожей,
Но на кухне ждало большое разочарование в виде огромного блюда, полного свежеиспечённых плюшек, явно принадлежащих руке Риммы Борисовны. Ну вот и как прикажете тут прокладывать путь к сердцу мужчины?
Зато в мойке нашлась целая гора немытой посуды, и я решилась довольствоваться малым. Горячей воды здесь не было, судя по всему, отродясь, ибо водопровод в доме явно был самодельным, и в какой-то момент мытьё посуды ледяной водой превратилось в искупление грехов, правда, я так до конца и не смогла решить, каких именно. Но стоически продолжала натирать жирную сковороду, на которой явно и жарили те самые плюшки. На плите засвистел огромный чайник, а вместе с этим на пороге кухни появился долговязый паренёк, худющий, взлохмаченный и лопоухий. Я как раз выключала газ и не сразу заметила появление нового действующего лица на главной сцене.
Зато у парня было достаточно времени оценить меня и понять: что-то пошло не по плану, - найти на этой кухне он рассчитывал совсем не меня.
Визжать я не стала, что странно, ведь испугалась, обнаружив озадаченную фигуру подростка, застывшую в дверях.
Мы какое-то время рассматривали друг друга, отчего-то он казался мне смутно знакомым, но память упорно отказывалась идентифицировать паренька. А может быть, это уже профессиональное? Мне все дети так или иначе кажутся знакомыми? Я бы, наверное, так и списала всё на нелогичное чувство дежавю, если бы на лице моего оппонента по гляделкам не отразилось чувство узнавания, он тут же густо покраснел и виновато опустил глаза.
– Ээээ… привет?
– взяла инициативу в свои руки.
– Здрасьте, - хриплым голосом пробурчал парень, смотря на меня исподлобья.
– Петрович где? Или Римма…?
Моя внутренняя училка невольно поморщилась от такого непочтительного обращения.
– Где-то здесь, - пожимала плечами, продолжая разглядывать мальчишку. На вид ему было лет пятнадцать, чрезмерно худой и лохматый, явно давно нестриженный, на губе виднелась едва затянувшаяся болячка - наверняка след он чьего-то кулака. Одет был в тёмную потасканную толстовку с капюшоном и не менее старые и потёртые джинсы.
– А ты… - неуверенно, начала я, но парень не стал дожидаться, пока я сформулирую свою мысль, развернулся и вышел из кухни.
Я растерянно хмурилась, всматриваясь в удаляющуюся спину, всё больше убеждаясь в том, что точно где-то видела его. Причём, со спины… Обрывки воспоминаний никак не желали складываться в картинку, и я решила уже напрямую обо всём расспросить незваного гостя. Хотя почему незваного? Скорее я подходила на эту роль, а мальчишка, что вполне вероятно, тут жил… ну или часто бывал.