По следам преступления

Медведев Матвей Наумович

Кем же были эти злостные элементы, превратившиеся из хулиганов в бандитов-насильников?

Все они проживали в районе Чубарова переулка. По старой памяти эти места, расположенные близ Лиговки, позади завода «Кооператор» (ныне завод имени Второй пятилетки), носили название «колония Сан-Галли». Тут селились рабочие этого предприятия. Быт здесь сложился еще до Октябрьской революции. Книг население «колонии» не читало, никаких развлечений не знало, кроме бесцельного сидения на лавочках у ворот, лузганья семечек, посещения злачных заведений под желто-зеленой вывеской «Пиво», с намалеванными на стеклах витрин изображениями раков с растопыренными клешнями, да третьеразрядных «киношек»,

на серо-грязных экранах которых демонстрировались заграничные приключенческие «боевики» с участием Дугласа Фербенкса, Вильяма Харта и Гарри Пиля. Накачавшись водкой и пивом, великовозрастные и еще не достигшие совершеннолетия парни, вооруженные ножами и кастетами, до поздней ночи слонялись по ближайшим улицам, наводя страх на прохожих. Таковы были «герои» Чубарова переулка, «герои» Лиговки, считавшие себя хозяевами этих мест, установившие здесь свои «порядки».

Бандой, совершившей нападение на Любовь Б., верховодили подонки — П. Кочергин, М. Осипов, П. Михайлов, А. Петров, Г. Иванов и другие, имевшие судимости за хулиганство, за участие в кражах и даже в убийстве агента уголовного розыска. Ходили слухи, что они уже не раз завлекали женщин в закрытый для посетителей заводской сад и там совершали над ними надругательства, и если жертвы не обращались до сего времени в милицию, то это можно объяснить лишь чувством ложного стыда самих женщин или угрозами со стороны бандитов.

Любовь Б., ставшая жертвой гнусного насилия, в Ленинград приехала из деревни, чтобы поступить на рабфак, а после — в учебное заведение, готовящее специалистов для сельского хозяйства. Она мечтала стать агрономом. Пока же работала на пуговичной фабрике. Надругательство, которому она подверглась ночью в саду, нанесло ущерб ее здоровью, моральному состоянию. Ввиду крайне тяжелых душевных переживаний ее даже освободили от присутствия на суде, она давала показания только в последний день, а судебный процесс шел две недели.

Трудная задача стояла перед следователями. И не потому, что дело «чубаровцев» оказалось запутанным. Нет, все было более чем ясно, но лиговская шпана не желала сдаваться без боя. Сговорившись между собой еще заранее, преступники до самого последнего момента лгали, изворачивались как только могли, старались запутать следствие, а затем и суд. Правду приходилось извлекать по крупицам из массы лжи. Свидетели были запуганы, им угрожали дружки хулиганов.

Слушание дела началось 16-го, а окончилось 28 декабря 1926 года. Оно проходило в самом большом зале Ленинградского губернского суда, вмещавшем свыше четырехсот человек. Председательствовал член губсуда Яковченко. Государственное обвинение поддерживал прокурор Ленинградской губернии И. А. Крастин. Адвокатуру представляли видные по тому времени защитники Я. С. Киселев, Б. Н. Тимофеев-Еропкин, в будущем известный поэт-сатирик, и другие. За столом прессы можно было увидеть журналиста Бориса Энгельгарда, писавшего под псевдонимом «Э. Гард» судебные репортажи об уголовных процессах для вечерней «Красной газеты», Сергея Томского, ведшего в той же газете рубрику «По народным судам», Леонида Радищева, в ту пору еще не писателя, а боевого фельетониста комсомольской газеты «Смена», сделавшей очень много для разоблачения «чубаровцев» и «чубаровщины».

В течение всех тринадцати дней ленинградцы внимательно следили за ходом процесса. Еще никогда не было такого возмутительного преступления хулиганов, как то, которое совершили «чубаровцы». Об этом говорили государственные и общественные обвинители. Они подчеркивали, что нападение на Любовь Б. следует расценивать как «нападение на рабочую семью, на жизнь рабочего района, на советский правопорядок, на устои советского общества». Вопрос ставился

со всей социальной остротой: «чубаровщину» необходимо вырвать с корнем.

Среди общественных обвинителей была женщина. Она выступала от имени сотен тысяч трудящихся ленинградок — матерей, жен, сестер рабочих. Она сказала:

— Нам надо добиться, чтобы в Советской Республике к женщине — работнице и крестьянке мужчины относились с уважением, как к товарищу и сестре по общей борьбе. А тот, кто цинично попирает достоинство женщины как гражданина, товарища и человека, должен нести самую строгую ответственность.

Государственные и общественные обвинители потребовали для главарей шайки насильников высшую меру наказания.

Было 5 часов 25 минут утра, когда судья и народные заседатели вышли из совещательной комнаты. Все встали. В зале воцарилась тишина. Председательствующий зачитал приговор. Советское правосудие признало виновными всех подсудимых. Семеро главарей, как социально особо опасные лица, были приговорены к расстрелу. Остальные — к лишению свободы на разные сроки: от одного года до десяти лет.

Этот приговор был встречен ленинградцами с удовлетворением. Верховный суд РСФСР, в который подсудимые подали кассацию, приговор Ленинградского губернского суда утвердил. Президиум ВЦИК, рассмотрев просьбу осужденных о помиловании, счел возможным помиловать лишь двоих из приговоренных к смертной казни. В отношении же пяти других — П. Кочергина, М. Осипова, П. Михайлова, Г. Иванова и А. Петрова — приговор был оставлен в силе.

Так был нанесен удар по «чубаровщине», по отживающему старому быту. Вместе с тем это было начало борьбы за решительное очищение Лиговки и других улиц Ленинграда от скверны. Но не сразу удалось это сделать.

Когда был вынесен приговор над шайкой бандитов-насильников, дружки «чубаровцев», такие же, как и они, бандитствующие хулиганы, решили мстить за осужденных. Около ста человек объединились в банду, которой верховодил некто Дубинин — матерый преступник, ярый враг Советской власти. Сначала они совершили поджог товарных складов Октябрьской железной дороги, а через некоторое время заполыхало зарево над заводом «Кооператор». Чтобы помешать тушению огня, обнаглевшие молодчики резали ножами пожарные шланги.

Но и этих преступников выловили и посадили на скамью подсудимых. Они получили то, что заслужили.

После этого хулиганство в городе пошло заметно на убыль. Старая Лиговка постепенно очищалась от плесени. Большую роль тут сыграл ленинградский комсомол, взявший под свою опеку работу по культурному воспитанию молодежи.

Гришка-тряпичник

Перенесемся с вами в далекий 1923 год. Петроград. Время нэпа. Раскрыв в один из февральских дней «Красную газету», читатели прочли в ней сообщение о крупной краже, совершенной со склада Петроградских государственных академических театров. Даже на фоне других серьезных преступлений, которых совершалось немало в ту пору, была она особо дерзкой и загадочной.

Кражу обнаружили служащие склада, пришедшие утром на работу. Открыв ключами навесные замки, сняв их с дверей, они вошли в помещение и увидели необычную картину: на полу валялись куски материи, обрывки оберточной бумаги, веревки, которыми перевязывались тюки… Неужели кто-то побывал здесь в ночную пору? Кинулись смотреть и установили, что совершено хищение.

Преступники знали, где поживиться! Они похитили около тринадцати тысяч аршин разной мануфактуры, в том числе много бархата и шелка, из которых шьют костюмы для сцены — платья, камзолы, кафтаны и прочее. Пропажа исчислялась в сумме, составившей по тогдашнему курсу денег более триллиона рублей!