По ту сторону тьмы
Шрифт:
Она одета в тёмные брюки в сочетании с бледно-розовой блузкой и туфлях в тон.
— Ох-х, мне нравятся эти туфли. — Эти слова вырываются, прежде чем я осознаю.
В её выражении тела таится толика подозрения, но она вежливо улыбается.
— Спасибо. — Она колеблется, прежде чем добавить: — Люблю всё розовое.
— И я тоже. Увы, как видите, — указываю на свои волосы, — мне не дарована возможность облачаться в розовый ансамбль.
Ещё одна вежливая улыбка расцветает на её губах, прежде чем она склоняет
— Могу я Вам чем-то помочь?
…и бросает беглый взгляд на дом позади меня.
Пытаюсь придумать причину, чтобы развеять её подозрения. Ну же, Джорджия. Ты же умна. Что же привело меня сюда…
Проследив за её взглядом, я обратила внимание на табличку «продаётся». Вместо логотипа общеизвестной риэлтерской компании на ней написано: «Недвижимость SFH11».
Когда я пристальнее всматриваюсь, вижу надпись мелким шрифтом: «Scorpion Florida Homes Real Estate».
Святые угодники. Они действительно здесь всем заведуют.
— Вообще-то я хочу купить дом, — «срань господня, срань господня, срань господня. Что ты творишь, Джорджия?», — однако я обеспокоена репутацией района. Лишь по причине того, что до меня дошли слухи, будто Скорпионы опасны…
Женщина гримасничает, окидывая взглядом соседние дома. Ответ её сдержанный, и создаётся впечатление, что она скорее размышляет вслух, нежели отвечает.
— Банды делают для этого места больше, чем полиция когда-либо сможет. — Она замолкает и отводит взгляд, как будто сожалеет о том, что разгласила эту информацию.
Её ответ сбивает меня с толку:
— Что Вы имеете в виду?
Если до этого мне казалось, что она относится ко мне с подозрением, то теперь это ничто в сравнении с настоящим временем:
— Как, говорите, Вы узнали об этом объявлении о продаже дома?
Я и не знала. Но я, по крайней мере, достаточно благоразумна, чтобы не озвучивать это вслух. Она хитрая, однако я намерена не вестись на это.
— Просто колесила по окрестностям и решила посмотреть несколько домов без агента.
— Ага-а.
Дерьмо. Она на это не купилась. Но, прежде чем она успевает прочесть мне нотацию, затянутая сеткой дверь её дома распахивается, и высокий парень студенческого возраста окликает её:
— Mama!12 Нужна твоя помощь! — В его голосе слышится любовь; черты лица и смуглая кожа напоминают мамины. Придерживая ногой приоткрытую дверь, он держит край галстука и робко улыбается. — Всё ещё не могу сделать его идеальным, как у тебя.
— Иду-иду. Мне просто нужно было взять свой свитер из машины. — Она лезет внутрь машины, чтобы взять предмет одежды, перед тем как захлопнуть дверь.
Нерешительно взглянув в мою сторону, она направляется к дому.
— Тебе следует попрактиковаться
— Конечно, будешь. — Его улыбка становится шире, как только она подходит к двери, и он открывает её шире, чтобы она могла пройти. — Тебе придётся жить вечность, чтобы держать меня в узде. — Она шлёпает его, и он смеётся, пока дверь постепенно не закрывается с тихим щелчком.
Когда она приостанавливается, словно раздумывая, не обернуться ли, я резко разворачиваюсь в сторону дома, выставленного на продажу. Пристально глядя на дом, пытаюсь создать видимость заинтересованности в нём.
— Прошу, просто забудьте, — шепчу я, — забудьте обо мне.
Выжидаю некоторое время, на всякий случай, прежде чем, для убедительности, быстро сфотографировать дом.
Переходя дорогу, делаю вид, будто пытаюсь получше рассмотреть дом, и возвращаюсь в самый конец подъездной дорожки Деметрия через улицу, рядом с почтовым ящиком.
Украдкой осматриваю окрестность, чтобы убедиться, что никто не выглядывает из входной двери и окна дома, в который только что вошла женщина. Проделываю то же самое и с домом Деметрия, прежде чем второпях сунуть записку в почтовый ящик, дабы мать мальчика нашла её. Затем я принуждаю себя небрежно выйти за главные ворота.
И только когда я благополучно оказываюсь в машине, — и тут же убеждаюсь, что на пассажирском сиденье никого нет, — я облегчённо вздыхаю.
Однако это кратковременно: мне нужно сделать ещё одну остановку в этом районе, перед моим привычным субботним продуктовым шоппингом. И даже многообещающий потрясный бекон и кофе из закусочной не в силах подавить мою нервозность.
Какова вероятность того, что Бронсон будет менее склонен к проявлению агрессии по отношению ко мне в месте, где подают восхитительную еду?
Надеюсь, перевес будет в мою пользу. В смысле, если придётся выбрать последнюю трапезу, прежде чем он меня прикончит, я была бы не прочь, чтобы это был божественно хрустящий бекон и то волшебное, что было заключено в том удивительном хлебе, названным официанткой «тостада кубана».
Прилагаю все усилия, чтобы наскрести храбрость, так как, честно говоря, я делаю это только ради них — ради Лайлы и Кары, матери и дочери в моём морге. И если Бронсон за это убьёт меня, во всяком случае, я буду знать: на то была веская причина.
Моя смерть ни на кого не повлияет. Но Лайла и Кара… Мать, которая поставит себе цель посмертно проинформировать — это та, чью смерть наверняка будут многие оплакивать. Та, которая, вероятнее всего, свернула горы, чтобы обеспечить своего ребёнка.
Чёрт, она, вероятно, была из тех мам, которые устраивают «спа-дни» или провозглашают «девчачьи посиделки» со своей дочерью. Они бы хихикали над кем-то или чем-то, Кара бы признавалась во влюблённости, а Лайла бы слушала и напоминала, что она заслуживает только самого лучшего парня на всём свете.