По ту сторону тьмы
Шрифт:
Он поворачивает голову, и его глаза всматриваются в мои, что заставило меня задуматься: не оскорбила ли я его неким образом. Он просто пялится на меня, как на необычное существо, которое он пытается понять.
Через секунду он возвращает своё внимание к дорожному движению, а я остаюсь в раздумьях: устроил ли его мой ответ или как-то разочаровал.
Минует длительное и неловкое молчание, и я мысленно готовлюсь попрощаться, поскольку мне нужно посмотреть, удастся ли мне найти достаточно безопасное место, чтобы переночевать.
—
Я смущённо смотрю на него.
— Простите?
Его густые брови опускаются.
— Ты неряшлива? Ты же знаешь, какими иногда бывают подростки — груда белья, провонявшего всё помещение. Громкая фигня, которая по замыслу должна быть музыкой. Никогда за собой не убираются, — он поворачивается в мою сторону, его брови сердито нахмурены. — Ты относишься к этому типу девочек?
Я отпрянула.
— Нет, сэр.
«Что за фигня с этим чуваком?»
Он внимательно смотрит на меня, прежде чем кивнуть.
— Так я и думал. Понимаешь, они не заставляют их и не воспитывает так, как раньше. В моё время ты либо убирал свою комнату, либо получал нагоняй. И если ты попадал в армию, то какой-нибудь пацан в отутюженной форме разделывал в пух и прах на глазах у всех за то, что постель заправлена тобою не в соответствии с их нормами.
Сейчас я думаю, что выбрала не ту скамью. Поскольку мне просто повезло с тем, что я стала мишенью для сумасшедшего старикана.
Разумеется, мой желудок в это самую минуту решает зарычать подобно дикому зверю, и при том возмутительно громко.
Его глаза прищуриваются, глядя на меня — как у охотника при виде добычи.
— Когда ты в последний раз ела?
Моё лицо запылало от жара и стыда, и я отвожу взгляд. Второпях закрепив лямки рюкзака на плечах, я перемещаю задницу на край скамьи, зная, что мне придётся быть осторожной, вставая с тяжестью этой штуковины.
— Ты из-за гордости убегаешь? Или страха?
Его слова раздаются как раз тогда, когда я встаю, готовая рвануть так быстро, как только позволят ноги. Что-то побудило меня замереть и отважиться взглянуть на него.
Бледно-карие глаза приковывают меня к месту своей интенсивностью, но в то же время в их глубине таится неожиданное понимание.
— Я распознаю гордость, когда вижу её. Но это, знаешь ли, может быть и нечто плохое, — он отводит глаза, изучая наше окружение, после чего возвращает своё внимание ко мне. — Я собираюсь перекусить, — он с неприязнью поджимает губы, — только не этим дешманским говно-бутербродом.
Почему он мне говорит это?
«Пошевеливайся, Джорджия. Съебись от этого чокнутого».
Я отворачиваюсь, но его голос вновь останавливает меня, когда я делаю не более двух шагов.
— Ты просто бросишь старика обедать в одиночестве? — от его негодования я поворачиваю голову и смотрю на
Рот приоткрывается в потрясении, и я медленно произношу:
— Вы… хотите, чтобы я пошла с Вами на обед?
Он хлопает руками по своим коленям с такой силой, что я подпрыгиваю.
— Ну вот, а я-то думал, что ты никогда не спросишь, — используя подлокотник скамьи, чтобы встать, он нетерпеливо машет мне рукой, и я иду в ногу с ним. — Мы отправимся вот сюда, в китайский ресторан. Съешь, сколько влезет.
В животе болезненно скручивает, и причиной тому не только голод.
— Я составлю Вам компанию, но я…
Он резко останавливается, приковывая меня к месту своим ледяным взглядом.
— Мы оба поедим. Не испытывай меня в этом поединке, девочка. Только что я обналичил свой ежемесячный пенсионный чек, я и плачу.
Он озирается по сторонам, как бы желая убедиться, что никто не подслушивает наш разговор, затем прижимает свою заскорузлую руку к уголку рта и говорит громкий шёпотом:
— Там работает миловидная официантка, которая даёт мне дополнительное печенье с предсказаниями, — он подчёркивает это кивком и возобновляет свою медленную ходьбу. — Я поделюсь с тобой, но ты должна прекратить своё «я не голодна».
***
Мы сидели в кабинке, и он за мной наблюдал со свойственной ему проницательностью, пока я ела, изо всех сил стараясь не наброситься на пищу. Боже, было тяжко, потому что я была так голодна, а еда была горячей и очень вкусной.
Рой. Он сказал мне, что его зовут Рой Фриман. Пока я ела, он болтал, и только позже я поняла, что много он не ел. Я была ослеплена голодом, и я не заметила, как он видел, что я разглядываю некоторые блюда в фуршетной линии и взял самому себе громадную тарелку со всем понемногу… только после этого определяясь с супом вонтон22 и яичным рулетом. Он предлагал мне другие нетронутые тарелки с едой, и я их брала.
В тот день я столько еды съела. То был первый раз за долгое время, когда мой голод действительно был утолён.
Будь я верующей в Бога или в высшие силы, то поверила бы, что Рой был послан мне в пору нужды. Однако затем я вспоминаю свои более ранние годы, когда никто не пришёл за мной. Никто не помог. Казалось, все закрывали глаза на происходящее.
Но Рой Фриман был уникальным. Прожевав последний кусочек пастелитос, я тяжело сглатываю; горло сжалось от эмоций. Рой, без всякого сомнения, пробивал себе дорогу самостоятельно, но под его эксцентричностью скрывалось золотое сердце.