По ту сторону тьмы

Болдт Р. С.

У меня уже имеется темное пятнышко на душе от этой способности, от этого проклятия. С каждым разом, когда я оживляла животное или парочку в морге, мне казалось, что я перешагивала в эфир и прикасалась к смерти.

Никому не хочется быть запятнанным смертью. И ни один человек в здравом уме не захочет кого-то подобного в своей жизни.

Я просто… чертовски утомилась от того, что я иду по жизни, не живя как нормальный человек. Поскольку я не питаю фантазии о том, что существует мужчина, который мог бы принять меня. Что кто-то

сможет принять меня.

Его сильные пальцы напрягаются вокруг моей шеи, но я отказываюсь отводить взгляд. Может, я и сбежала от своего прошлого подобно бесхребетной трусихе, однако смерть свою я встречу храбро.

Его губы сжались в гневе.

— Ты просто не знаешь, когда нужно, блядь, притормозить, да, рыжая?

Наши глаза сталкиваются в поединке, оба пронизаны яростью.

Я сглатываю, во рту пересохло, и я выдавливаю из себя слова:

— Лайла сказала, что это сотворили Скорпионы. Она попросила сообщить конкретно тебе.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

БРОНСОН

«Лайла сказала, что это сотворили Скорпионы. Она попросила сообщить конкретно тебе».

Ее пульс бешено колотится под моим большим пальцем, но ее слова те же, что и минутами ранее. Значит, она либо отрепетировала это все до такой степени, что может излагать ложь, невзирая на то, насколько она была испугана, либо она говорит правду.

Без понятия, что, чёрт возьми, делать с этой женщиной. Ей надо было сообразить, что лучше на мою территорию не возвращаться… но она все равно вернулась. Посещение закусочной и рынка на набережной, бога ради. Никто еще не осмеливался ловить меня на слове, зная, что последствия будут крайне неприятными.

Но рыжая здесь… она просто пренебрегла моим словом, словно оно ни хрена не значит.

Какого лешего я медлю с тем, чтобы покинуть ее, оставив последнюю угрозу? Не то чтобы я не мог добиться ее увольнения. У меня везде есть люди, даже внутри участка. Один телефонный звонок поспособствовал бы этому.

Но есть нечто, чего я не могу определить, что мешает мне довести дело до конца. Эта женщина смотрит на меня так, будто у нее шары из ебанного гранита. Бывали взрослые мужики, которые обоссывались, когда я вот так смотрел им в лицо, но рыжая, кажется, готова глядеть смерти прямо в глаза.

— Почему ты захотела найти меня, чтобы сообщить об этом?

— Потому что я пообещала Лайле, что сделаю это, — она отвечает быстро, без каких-либо промедлений.

Я сужаю глава.

— Ты ясновидящая или что-то в этом духе?

Едва заметная пауза предшествует ее ответу.

— Что-то вроде этого.

Я сильно стискиваю зубы, поскольку мне не нравится этот ответ.

— Объясни.

Между ее бровями образуется складка, и это должно подпортить ее хорошенькое лицо, но этого не происходит. И я не знаю, какого лешего я вообще это замечаю. Чёрт побери.

— Трудно

объяснить. Иногда они мне рассказывают что-то, но немного. Лишь фразу или две, небольше.

Она что, блядь, серьёзно? Впрочем, с этим вопросом, крутящимся у меня в голове, я понимаю, что она верит в сказанное.

— Каким стволом были убиты Лайла и Кара?

На ее лице появляется озадаченное выражение.

— Без понятия. Я еще не проводила вскрытия, чтобы знать.

Это был сорок пятый калибр. Но это информация, которую я получил от детектива из участка, нашедшего подходящие гильзы.

— И она сказала, что это сотворили Скорпионы, — я не утруждаю себя произносить это вопросительно.

— Да, — её глаза становятся настороженным. — Ты собираешься сейчас меня прикончить?

Не знаю, что побуждает меня сказать это, но я говорю:

— Мы не убиваем женщин и детей. Скорпионы не убивали Лайлу или Кару.

И, ага, я понимаю, насколько иронично говорить это, пока моя рука сжимает ее горло, однако это тактика запугивания. Не более.

Неверие наполняет выражение её лица и голос.

— Вы не убиваете женщин и детей?

— Именно это я и сказал, — я приближаю своё лицо к её, мой голос низкий и ледяной: — Но я убил нескольких долбанных неудачников, которые называли себя мужчинами.

Она моргает, ее глаза расширяются, и будь я проклят, если они не выглядят ещё зеленее. Находиться так близко к ней — огромная ошибка. Не могу разобраться какого чёрта меня так тянет к ней. Почему она так чертовски соблазнительна.

Прошло слишком много месяцев в течение которых я обходился без этого. Должно быть, дело в этом.

Ее глаза вспыхивают, и она вздёргивает подбородок.

— Я охотнее поверила тебе, не будь сейчас твоя рука обёрнута вокруг моего горла.

Чёрт, она остра на язык. Мое внимание переключается на ее губы, и когда они чуть приоткрываются, и она проводит языком по нижней губе, моё нутро скручивается.

Внезапно насторожившись, ее голос наполняется смущением и тревогой, а её слова звучат медленно и осторожно:

— Почему ты на меня так смотришь?

— Как так? — я всё ещё захвачен её губами, которые теперь отчасти блестят. Мой член твердеет, когда я представляю, как эти губы обхватывают его. Как её язычок будет прослеживать путь вдоль моего члена. Как она будет отсасывать мне, эти зелёные глаза, наблюдающие за мной всё это время и…

Мой телефон вибрирует в кармане, действуя как пощёчина и необходимая, блядь, доза реальности.

Резко отпустив её, я отступаю назад и провожу пальцами по волосам. В чём, черт побери, моя проблема? Я заставляю свой член получить это уведомление, потому что рыжая, мать твою, запретная зона.

И даже больше.

Возбуждение пульсирует во мне, делая меня чертовски дёрганым. Я достаю телефон из кармана, со взглядом всё ещё прикованным к ней, прежде чем смотрю на текстовое сообщение.