Под горой Метелихой(Роман)
Шрифт:
Дарья ходила повеселевшая, словно лет десять с плеч своих сбросила: в зиму теперь теплое пойло будет коровам, а если еще пол наберут в стойлах, как Нюшка сказала, да бочки у каждой кормушки поставят — не коровник будет, а загляденье. Доярок бы еще постоянных, ну да не всё вдруг. И за это не знала Дарья, как благодарить Романа Васильевича, а на Володьку смотрела с нескрываемой завистью: вот бы Мишка таким был! Да нет, верно говорят в народе: от худого семени не жди доброго племени. Второй месяц доходит, как в другой раз сбежал из дому Мишка,
Видела Дарья и то — Нюшка Екимова глаз не спускает с Володьки. И она тут же, с париями работает. Правда, толк от — нее невелик, да на нее глядя, каждому хочется и бревно подхватить половчей, и топором ударить посноровистей. Славная дочка выросла у Екима, веселая, голос звонкий, заливистый. И парни с ней не смеют охальничать. Это за последние годы на спад пошло: и песен похабных не слышно, и драк меньше стало, — комсомол, одно слово. И чего бы не быть с ними Мишке?..
Закончили парни водогрейку да в тот же день, с топорами на плечах, в правленье: заявить председателю о новом своем намерении — потягаться силами с Каменкой.
— С константиновскими и нефедовскими комсомольцами у нас полная договоренность, — говорил за всех Владимир, — немного времени потребуется, чтобы запруду поставить. И из Тозлара помогут.
— А кто сваи бить будет, мост наводить? Настоящих-то мастеров голым лозунгом, пожалуй, не прошибешь, — вставил свое замечание Артюха, — им ведь наличность потребуется. Где ее взять?
— Потому и пришли к председателю, — не глядя на счетовода, продолжал Дымов. — Знаем, что с наличностью не густо. Раньше-то обходились без денег?
По дворам собирали — где бревно, где доску, а теперь три колхоза вокруг этой мельницы. Неужели на станцию, за сорок-то верст, каждый свой мешок повезет?
— В том-то и дело, что раньше помочью всё это называлось: хозяин выставит миру первача пару ведер, барана в котел, — веселись, мужики!
— Вы бы, товарищ Гришин, оставили эту «веселость», — посоветовал счетоводу Федор Капустин, — мы ведь не с вами разговариваем.
Председатель постучал легонечко по столу, просительно посмотрел на Артюху.
— Мы вот что хотели бы от вас, Роман Васильевич, — снова начал Владимир: переговорить бы вам самому с председателями соседних артелей. Два-три человека погоду в колхозе не делают. Остальное берем на себя. В народе нехватки не будет: наших восемь парней, из Нефедовки — десять да человек пятнадцать константиновских, — сила! Хворост рубить девчат заставим, камень — тут же, в яру. Загодя всё это подвезли бы к плотине, а землю потом уж, на лошадях, как за главное примемся.
Говоря это, он развернул на столе председателя лист плотной бумаги:
— Вот они, наши планы: всё тут рассчитано. С Николаем Ивановичем две ночи сидели.
— Ого! — невольно вырвалось у Романа Васильевича. — Да вы, я вижу, Днепрогэс строить удумали!.. Это что же — мост на быках ряжевых, водослив со щитами подъемными? Лихо задумано…
— Строить так строить по-настоящему.
— Такого
— Значит, на станцию, за сорок верст? — не вытерпел снова Федор.
— Скажи ты на милость, какие все вы занозистые! Кто вам сказал, что на станцию? Говорю — разом всего не осилить, — говорил председатель. — Давайте не будем слишком вперед забегать; добро бы, хоть как раньше-то было наладить. Как ты на это смотришь, Ортемий Иваныч?
— Ежели в принципе — за! Инициативу, ее, Роман Василич, я завсегда поддерживаю, — с готовностью подхватил счетовод. — Раз комсомол берется — пускай! С председателями соседними — правильно они предлагают — вам самолично переговорить следует. Прикинем тут по мелочи, приплатим мостовикам. А чтобы задору добавить, знаете, что я думаю? Там же, на мельнице, — артельный обед! Чего тут робеть-то?
Ободрённые поддержкой председателя, комсомольцы гурьбой высыпали на крылечко. Одно не совсем было понятным: чего это вдруг Артюха ужом извернулся? То «голым лозунгом не прошибешь», то «прикинем», «приплатим по мелочи». Всегда он такой — и нашим, и вашим, на этом и держится. Пока шли до площади, еще раз силы свои пересчитали: плотина — дело серьезное, а коли взялся за гуж…
— Ладно, пусть так пока, без ряжей, — говорил Владимир, имея в виду мост, — а на будущий год сразу же после разлива по-новому всё переделаем. И еще один желоб на водосливе — третий. Понимаешь, Федька, а от этого третьего колеса через шкив ременную передачу — на динамо-машину, как в Швейцарии… Чуешь? Нам бы на первое время школу да клуб осветить.
— И в коровник хоть одну лампочку, — вздохнула Нюшка.
— Обождешь, — возразил Владимир с таким видом, точно динамо-машина была уже установлена и его беспокоило только одно — как бы не перегрузить линию.
Нюшка обиделась, отошла в сторону: всегда вот так, что бы она ни сказала. И всегда при народе норовит ее срезать, а один на один молчит, до ворот не провел ни разу.
— Вычитал я в больнице в одном журнале, — донеслось между тем до слуха обиженной девушки, когда Володька дальше рассказывал про неведомую ей Швейцарию, — в этой самой державе на каждом, самом маленьком, хуторе — своя электростанция. В школах под партами обогреватели в полу вделаны: поставил на него ноги, вот они и оттаяли.
— У нас так не получится, — усомнился брат Нюшки, — по себе знаю: спать буду.
Рассмеялись все дружно, улыбнулась и Нюшка, а рассказчик не нашелся, что ответить.
«Подумаешь, вычитал он! — про себя высказалась Нюшка. — Да у нас лет через десять, может, и не то еще будет, сказывал Николай Иванович. А про эту самую Швейцарию и словом не обмолвился!»
— Ты чего это там шепчешь? — спросил ее вдруг Володька. — Думаешь, неправду Сказал? Напишу вот доктору, мне этот журнал и пришлют.