Под грозой (сборник)

Сурожский Павел Николаевич

были лампочки, и свет лился жиденький, бледный.

Антошка стал между ними и сам себе показался

маленьким и жалким.

— Отведешь там мальчонку к лошадям,—ска-

зал десятник одному из шахтеров с впалой грудью

и шрамом на всю щеку.

— Ладно,—проворчал шахтер.

Раздался свисток, застучала машина, зашур-

шали канаты, к которым привязана была клеть.

Клеть вздрогнула, приподнялась и стала быстро

опускаться. Сразу наступила

тьма; только лам-

почки, как два прищуренных глаза, мигали и пока-

чивались. Антошке стало страшно. Шахта была

глубокая, в двести сажен. А что, если оборвется

клеть? Загудят они в пропасть.. И он прижался

к шахтеру с шрамом на щеке, ухватил его за полу.

Кругом свистело, шумело, сыпались холодные

брызги, точно они неслись в бурю и дождь под

темным небом, и все казалось, что не вниз, а вверх

летят они, куда-то высоко, высоко, под самые

облака. От непривычки захватывало дух, кружи-

лась голова. Антошка стоял, зажмурившись,

крепко сжав зубы, и сердце его тяжело колоти-

лось—тук, тук, тук.

Наконец—сильный толчок, клеть покачнулась

и стукнулась о землю. Они были в шахте. Антошка

чуть не упал от толчка. Шахтеры вышли из клети,

вышел за ними и Антошка.

Перед ним был совсем другой мир. Черно,

мутно, темно. И только огоньки колышутся и плы-

вут в темноте желтыми пятнышками. Это— лам-

почки в руках шахтеров. Они горят ровно, непо-

движно, и предохранительные сетки, которыми

они покрыты, тускло отсвечивают в темноте. Воро-

чаются темные фигуры, стоят вагончики с углем,

слышится глухой говор.

Антошка растерянно осматривался и ничего не

понимал. Кругом мрак такой, что едва виднеются

своды. Куда итти? Где тут лошади?

Его кто-то дернул за рукав. Антошка вздрогнул.

Перед ним стоял шахтер, с которым он опустился

в шахту, и говорил:

— Пойдем. Чего рот раскрыл?

Они пошли по широкому коридору шахты—

штольне. Было душно, темно. Шуршала под ногами

земля. Антошка шел неуверенно, ему все казалось,

что он оступится и упадет куда-нибудь в яму. Но

дорога была гладкая, мягкая. Першило в горле от

угольной пыли. Плыли навстречу огоньки, и каза-

лось, что они плывут сами собой. Огонек видно,

а человека нет, и только вблизи вдруг вырастала

темная движущаяся тень. Встречные шли с ночной

работы, движения у них были усталые, лица чер-

ные, истомленные, и только блестели глаза.

Антошка вспомнил, что тут где-то и отец,— он

ведь

тоже в ночной смене. Вот бы повидать его...

И он решился спросить у шахтера, который молча

шагал впереди:

— Не знаете, дяденька, где тут мой тятенька

работает?

— А как его зовут?—спросил шахтер.

— Аверьян.

— А фамилия?

— Пантелеев.

Шахтер подумал и сказал:

— Такого я не знаю. Тут Пантелеевых много.

Спросишь у конюха Ивана, он тут всех знает.

Свернули в сторону. Показался свет. Запахла

конским навозом. Антошка обрадовался этому

запаху и жадно потянул носом. Пахнуло чем-то

знакомым, деревенским1 .

Антошка увидел пред собой большое углубле-

ние, вроде комнаты, укрепленное столбами. В углу

лежал большой ворох сена. Вдоль стены, у длин-

ного ящика на столбах, стояли лошади. Их было че-

тыре. Они тыкались мордами в ящик, где было на-

валено сено, отфыркивались, помахивали хвостами.

Антошку поразила эта подземная конюшня.

Он и прежде слышал, что в шахте есть лошади,

но не представлял себе этого ясно, а теперь вот

они перед глазами, и ему кажется странным, почти

диким, пребывание здесь лошадей.

Возле ящика, между лошадьми, двигалась ка-

кая-то темная, коренастая фигура, не обращая вни-

мания на пришедших.

— Дядя Иван, вот тебе помощника привел,

получай,—'крикнул шахтер.

Фигура обернулась, посмотрела на Антошку

и проворчала:

— Это не помощь, а немощь. Дают замо-

рышей, писклят, только возня с ними. Могила!

И, отвернувшись, стал ворочаться возле ло-

шадей.

Шахтер ушел. Антошка стоял у входа и не знал,

что делать.

«Дядя Иван, должно быть, не из ласковых»,

тоскливо подумал он. Все сегодняшнее тяжело

ложилось на душу, и эта новая работа в шахте не

обещала ничего хорошего.

Он посмотрел на лошадей. Они с покорным

сосредоточенным видом жевали сено, точно это

была тоже работа, и Антошке стало жаль их. Бед-

няги, попали куда! Бегать бы им на воле, таскать

на себе телеги, глядеть зоркими глазами по сто-

ронам, а их вот забросили в шахту, и живут они

в темноте, как слепые, и едят грязное, пыльное

сено...

— Ну, что ж стоишь?—искоса глянул на Анто-

шку дядя Иван.—Вон сено. Ложись спать.

— Спа-ать?—удивился Антошка.

– — Ну, да. Что ж тебе делать? Больше нечего.

— Меня в помощь вам прислали,—робко сказал