Под маской зверя
Шрифт:
— Никто больше через ваш городишко не поедет. — Едва слышно буркнул купец.
— Че сказал? — Грундальф мрачно смотрел на Торганда. Олаф сложил руки на груди и навис над торговцем как скала. Старейшина Шустова подался вперед и медленно и четко произнес. — Ты меня своими связями не пугай, пуганый уже. Наплевать мне на тебя, и на приятелей-торгашей твоих тоже наплевать. Не станут они по дороге ездить — ну и слава Богам, мне же проблем меньше. А Шустов как-нибудь и без вас проживет. Стоял сотни лет, простоит столько же. У нас свой рынок со своими купцами есть. Пускай и
— А товар? — напомнил купец. Как только ситуация разрешилась в его пользу, мозг Торганда сразу же подумал о выгоде. Защелкали счеты в голове, прикидывая возможности получения прибыли. Точно также, когда главарь разбойников оставил его в живых и купец начал торговаться. И даже сейчас он не собирался отступать от своих принципов. — Бандиты забрали мой товар, перебили часть лошадей и сожгли повозки. Они тоже денег стоят, это все убытки, которые я хотел бы возместить.
— Во наглец! — восхитился Олаф, а стоящий рядом Болли только фыркнул.
— Я понимаю, что между нами возникло некоторое напряжение, которое я хотел бы сгладить. — Торганд улыбнулся. — Во всем виновато мое нервное состояние последних дней, прошу прощения за мои резкие высказывания.
— Заберешь то, что осталось твоего. — Буркнул Грундальф и еще больше наклонился в сторону купца. — Не ты здесь кровь проливал, не тебе эти трофеи и делить.
— Так ведь награбленное все это. — Хитро ухмыльнулся купец. — Чем тогда вы от бандитов отличаетесь?
— Я эти деньги в дело пущу, все на благо города. — Ответил здоровяк. — Или ты хочешь на них свою лапу наложить, чтобы еще больше выгоды получить?
— Я бы хотел оценить доставшиеся вам трофеи и вычесть из них сумму нанесенного мне ущерба. — Торганд радушно улыбался. — Чтобы между Шустовом и Торнбьефом не возникло недопонимания.
— А Торнбьеф тут причем? — не понял здоровяк.
— Я думаю, тамошнему владетелю совершенно не обязательно знать, что тут произошло. — Улыбка так и не сходила с лица купца.
— Это ты меня сейчас пугаешь что ли? — спросил Грундальф.
— Ну зачем вы так грубо, я просто объясняю возникшую ситуацию.
— Я тебе сейчас все объясню. — Здоровяку снова пришлось напрягаться, чтобы держать спину прямо. — Ты получишь ровно то, что сохранилось твоего у бандитов в загашнике. Это лошади, — Грундальф ткнул пальцем в строну загона, — пара повозок и пленники. И немного золота тебе из бандитского хранилища отсыплем, чтобы ты не плакал. На этом все. Я сказал.
— Я буду жаловаться владетелю. — Пригрозил Торганд.
— Жалуйся. — Пожал плечами Грундальф. — Только кто согласится занять мое место, раз Шустов по-твоему дыра дырой? Ни один здравомыслящий власть имущий ни за что не поедет в такую глухомань ради получения места старейшины. Любой чиновник легко заработает те же самые деньги в том же Торнбьефе и будет держаться за свое нагретое кресло зубами, руками, ногами и хвостом, если он у него есть. — Здоровяк захохотал.
На это купцу нечего было возразить.
— Отец! — услышал он от двери шахты знакомый голос.
Торганд поднялся и кинулся навстречу живому сыну, у которого на горле красовалась повязка. Он крепко обнял наследника, внимательно осмотрел его, выискивая другие раны.
— Живой, живой! — приплясывал купец. — А это что? Дай посмотрю! — он попытался оттянуть бинт.
— Нельзя. — Раздался рядом чей-то тихий голос и на Торганда уставились два немигающих глаза. — Ранку обработали и забинтовали, но она пока не зажила — зелья на всех не хватило.
— Скажи сразу — пожалели для моего сына! — прошипел купец не хуже змеи. Коготь пожал плечами — ему было все равно. Сказал он другое.
— Освободи эту рабыню — если бы не она, то лежать бы твоему сыну с перерезанной глоткой. — Ящер указал на стоящую неподалеку девушку.
Купец смерил ее взглядом, прекрасно понимая, кто она и зная про ее навыки. Иначе не купил бы на торгу.
— Твоему слову я не верю, также как и ее. — Веско произнес купец. — Это так сын? — спросил он у отпрыска. — Она тебя освободила?
— Не знаю. — Проблеял тот. — Не помню, все вокруг закрутилось, завертелось, мечами замахали, заорали, кого-то убили, стало страшно. — Он замолчал. Олаф, Болли, Грундальф и остальные воины и даже ополченцы ухмыльнулись. Случившаяся внизу свалка показалась купеческому сыну жестокой битвой. Отчасти, это так и было, но простые кымы воспринимали все немного иначе. С другого ракурса, так сказать.
— Кто-нибудь видел, как она освободила моего сына? — обратился купец к воинам.
— Я видел. — Грундальф поднял руку, хотя это была ложь. — Девчонка молодец, не осталась в стороне. Ты должен дать ей свободу.
— Клянешься перед Богами? — спросил Торганд. Он понимал, что здоровяк может сказать ему это в пику, да и терять такую рабыню не хотелось. Он собирался ее продать в крепость Владыки — несколько лет обучения и вправленные в нужном направлении мозги сделали бы ее хорошей телохранительницей. В крайнем случае лучницей на стене. Купец во всем видел выгоду и выпускать попавшую к себе добычу не хотел.
Грундальф не колебался ни на миг.
— Клянусь Воином, девчонка оказалась храброй воительницей и помогла освободить твоего сына.