Под маской зверя
Шрифт:
Где-то далеко громыхну гром и дождь немного усилился. С небес стало капать интенсивнее, но кымы не полезли под навес. Они все остались на своих местах и каждый в это время шевелил губами, творя про себя короткую молитву. Олаф посмотрел на купца.
— Вот и ответ. — Воин смотрел почти что доброжелательно.
Торганд колебался — он тоже слышал гром, но не придавал ему такого значения. Он в первую очередь торговец и молится Дельцу, а тот приветствует обман и выгодные хитрые сделки. И очень огорчается, когда не получает прибыли. Но ведь можно обмануть даже Богов.
— Я согласен, — медленно произнес Торганд, — дать ей свободу всего лишь за пятьдесят золотых.
— Ого! —
— Губа не дура. — Покачал головой Олле, прикинув, что это почти весь его двухгодовой заработок, если не больше.
Наложница ахнула и зло посмотрела на купца. Ее кулачки сжались, девушке хотелось кинуться к этому жирному уроду и поколотить его и сынка заодно, ибо плод от дерева недалеко падает, но она сдержалась. Внутри, в душе, еще теплилась надежда, что купец окажется справедливым и на радостях от освобождения отпрыска даст ей свободу, но тот только подтвердил ее уверенность в том, что все торгаши — продажные твари, только и способные, что наживаться на горе других. И этот не исключение. Девушка вздохнула и села на землю, наплевав на расходящийся дождь. Мало того, что ее побили, так теперь еще и промокнет и может заболеть. Боги, взмолилась она, почему вы не поразите молнией этого жадного урода?!! Но небо не отвечало на ее вопросы, только все сильнее расходящийся холодный дождь пытался смыть с нее наступающую хандру и тоску.
Коготь полез рукой в кошель и выгреб все, что нашел в карманах разбойников и переложил к себе. Он подошел к девушке и протянул ей.
— Возьми. — Просто сказал ящер. Наложница удивленно уставилась на мокрого хаса, по кирасе которого стекала вода. Чешуйчатая рука тоже была мокрой, также как и лежащие в ней монеты. — Здесь немного, всего восемь золотых, но пусть хотя бы так. — Коготь посмотрел на жадного Торганда. — Тонуть тебе в грязном вонючем болоте, торгаш. — Неожиданно подсознательно выдал он ритуальную фразу.
— Но-но, пошипи мне тут еще, зеленая тварь! — осклабился тот, но угрозы говорить не стал. Ничего, с этим зверем он еще разберется, дайте время только добраться до дома в Миргарде.
— Я ее выкуплю. — Подал голос Грундальф из-под навеса. — Прямо сейчас, прямо здесь. — Он посмотрел на девушку и стоящего рядом с ней ящера. — Забери свои деньги, они тебе еще пригодятся.
— Пятьдесят золотых. — Напомнил Торганд.
— Как только вернемся в Шустов, обещаю, ты их получишь.
— Я хочу здесь и сейчас. — Настаивал упрямый купец, решив ковать железо пока горячо. Тупоголовые воины со своей честью легко могут расстаться и с большей суммой.
— Ты заключаешь сделки ночью, избегая присмотра Богов? — удивился Грундальф и кивнул. — Теперь мне все ясно. Олаф, отсчитай ему пятьдесят золотых.
— Так у меня нет с собой столько. — Возразил тот. — Да и ключ от казны я не захватил.
— Отсчитай из тех, что награбили разбойники. — Устало произнес старейшина.
— Вы хотите расплатиться со мной моими же деньгами? — усмехнулся Торганд. — Нет, так не пойдет.
Он ощутил, как его шеи коснулись холодные мокрые пальцы, а в спину, чуть ниже лопатки, уткнулся кончик лезвия кинжала.
— Соглашайся. — Произнес в ухо тихий шипящий голос хаса. — Пока еще у тебя есть шанс. А то старшему придется писать в Торнбьеф владетелю, что бандиты совсем распоясались, зарезали такого важного купца и его сына и бросили прямо на дороге. И к утру обоих обглодали дикие звери. — В голосе ящера не было насмешки, просто констатация факта. — Соглашайся, пока у тебя есть шанс.
— И вы… — купец сглотнул, понимая, что сейчас все, кто есть во дворе, на стороне ящера. — Хорошо, я согласен.
— Вот и умничка. — Острие кинжала прекратило
— Не тащите их под дождь, оставьте ближе к входу. — Посоветовал Олаф. — Арнгер, Тулле, Исгмар, тащите сено в пещеру, не на камнях же им лежать! И разведите возле входа костер, чтобы не давал холодному воздуху проникать внутрь. Давайте, шевелитесь!
Купец смотрел в спину идущего в шахту хаса и клялся, что отомстит ему за нанесенное оскорбление. Жестко и сурово отомстит.
Раненых лечили и располагали до самого утра. Когда солнце встало, то дождик перешел в свою моросящую стадию и просто напитывал влагой одежду, сапоги, проникал под доспехи. Воины ругались, но терпели, потому что для перевозки раненых и очнувшихся после использования зелья беспомощных воинов требовались повозки с лошадьми, а взять их можно было только в Шустове. Куда Олаф с парой рыбаков и охотников и отправился. Купцу отдали его лошадей и все повозки, куда складировали его товар — несколько рулонов с тканями, кое-какое оружие, изделия имперских кузнецов и невольников. И золото, конечно. Торгашу предстояло шлепать по грязи до Корснунга. Ничего, к вечеру дошлепают, дорогу еще не сильно развезло. Сожранные бандитами деликатесы никто Торганду вернуть не смог и он получил еще сотню золотых в качестве оплаты ущерба. Грундальф хотел поскорее избавиться от него, поэтому так расщедрился.
Торганд не стал ничего говорить на прощание, щелкнул кнутом лошадь, причмокнул губами и выехал со двора. Сейчас его судьба в его руках, никакого сопровождения Грундальф ему не выделил, сказав, что банда в окрестностях Шустова была одна и до Корснунга он доберется без происшествий. А там пусть нанимает кого угодно, деньги у него теперь есть и немалые. Повариха с досадой смотрела на купца и с благодарностью на Когтя, но понимала, что против воли хозяина она не пойдет. Ее дети работали в его доме, хорошо пристроились в лавках и глупо было бы отрубать руку, которая тебя кормит, пускай так и будет правильнее.
Девушка, которую звали Вирста, по мере своих сил помогала с ранеными и завалилась спать уже когда солнце встало достаточно высокого. Света через плотные тучи хватало и небо наблюдало, как возле входа в шахту копошатся кымы. Трупы не стали предавать реке, как поступил Коготь — всех стащили в остывшую от огня жилую комнату, где от жара раскалился даже камень и теперь медленно остывал. Анга к тому времени пришла в сознание, но еще была слаба. Она попросила перенести себя к месту "погребения" и, используя посох, просто направив через него свою мысль, сожгла всех до состояния пепла. После чего снова отключилась — организм требовал восстановления, да и небольшое сосредоточение потратило едва восстановивщиеся силы.
Грундальф к утру почувствовал себя лучше и смог встать. Рурк нашел в сумке Анги укрепляющее зелье и предложил его здоровяку, которое тот выпил с удовольствием. Коготь к тому времени вместе с воинами закончил потрошить оружейку и вынес последнюю добычу, награбленную бандитами. Главарь шайки выжил, его морду смазали заживляющей мазью, чтобы не истек кровью раньше времени и сейчас он с оставшимися в живых подельниками сидел прямо под морошью, дожидаясь, когда его транспортируют в город. На вопросы про тайник он только скалился и молчал. Коготь оставил его в покое — все равно не скажет, а остальные не знают. Может быть посмотреть в зале или возле трона, подумал ящер и так и сделал.