Подвиг

Краснов Петр Николаевич

— Я за тожъ и кажу, Нифонтъ Ивановичъ. Якъ же вы служили Государю Императору?..

— Я то?.. То есть, какъ я служилъ?.. Я полный бантъ имлъ, во какъ я служилъ … Подхорунжимъ я былъ въ своемъ полку. Я на защит Дона до конца стоялъ, и кабы не начальство, никогда бы никуда не ушелъ … Такъ тамъ и померъ бы на родной то есть земл …

— Та-акъ … Вы чулы, якъ полковникъ казавъ на перекличк. «Сполнимъ свой долгъ» … Нашъ долгъ есть што? … Оборонить свое знамя и при емъ умереть.

— Ну-къ что-жъ. Я васъ въ полной мр уважаю.

— За то и разговоръ, Нифонтъ Ивановичъ. Вы мой пидпомошникъ … И начальство указало … И

то нашъ козацкiй долгъ … Понялы?

— Учить меня не приходится. Съ малолтства въ станиц отцомъ достаточно ученъ, что значитъ: — за вру, Царя и отечество … To есть сладкая смерть … Славою и честiю внчанная.

— Я за то и кажу, Нифонтъ Ивановичъ … Бувайте здоровеньки.

— Спокойной ночи.

Внизу глухо шумлъ океанъ. Темные валы непрерывною чередою наступали на берегъ, опнивались блестящей чертою и съ мягкимъ шипнiемъ разсыпались вдоль берега. Ярко блистали на неб безчисленныя, незнаемыя звзды. Творили свою ночную работу, полную небесной тайны. Казались они поднимавшемуся на гору уряднику Тпруньк неласковыми и будто враждебными. He такiя он были на Кубани. Чернымъ горбомъ вдавалась въ море гора съ ея причудливыми скалами и съ конусообразной вершиной.

Все было не «наше», все было чужое и страшное. Тпрунька остановился, досталъ кисетъ съ табакомъ, раскурилъ трубку и сказалъ про себя: -

— Ну, однако, никто, какъ Богъ. На все Его святая воля …

XXXI

Быстрый разсвтъ наступалъ. Звзды погасали. Небо казалось срымъ. Капитанъ Немо вышелъ на веранду барака. Онъ прислушался. Наверху, гд была мачта и гд никакихъ работъ не производилось мрно стучалъ молотокъ. «Тукъ, тукъ, тукъ». Замолчитъ, перестанетъ и опять: — «тукъ, тукъ, тукъ» …

Шпаковскiй, спавшiй одтымъ въ длинномъ соломенномъ кресл вскочилъ передъ капитаномъ Немо.

— Что это тамъ, Александръ Антоновичъ?

— He могу знать, Ричардъ Васильевичъ. Сейчасъ пойду посмотрю.

— Пойдемъ вмст.

Они спустились съ веранды и по узкой тропинк, вившейся между миртовыхъ кустовъ и безобразныхъ мясистыхъ кактусовъ и алоэ стали подниматься къ мачт.

Свтало. На восток океанъ покрылся блесой пеленой. Небо надъ нимь розовло.

Съ послдняго поворота тропинки стала ясно видна вершина горы. Сдой бородатый казакъ взобрался на блый столбъ мачты и, придерживая колномъ большой Русскiй флагъ, тщательно прибивалъ его гвоздями. Черезъ плечо у него была надта холщевая сумка съ инструментомъ. Другой старикъ въ ветхой изорванной черкеск стоялъ подъ нимъ и озабоченнымъ голосомъ давалъ указанiя.

— Вы, Мифонтъ Ивановичъ, кромку длайте больше, а гвозди бейте почаще, какъ на знаменахъ били, a то кабы втеръ не порвалъ до времени.

— Я и то гвоздь къ гвоздю. Никогда теб не порветъ … Какая бы буря ни была все устоитъ.

Капитанъ Немо остановился за кустами и смотрлъ на стариковъ. Тихая улыбка появилась на его всегда серьезномъ лиц. Теплый токъ пошелъ отъ сердца къ глазамъ — и — вотъ еще мгновенiе — и не удержитъ онъ благодатныхъ слезъ. Никогда въ дни лучшихъ своихъ изобртенiй и громкихъ успховъ, ни даже въ тотъ день, когда Государь Императоръ произвелъ его въ первый офицерскiй чинъ, ни тогда, когда онъ уже въ зенит своей славы представлялся Государю, ни тогда, когда внезапно почувствовалъ, что онъ полюбилъ запоздалою первою любовью дочь своего лучшаго друга — не испытывалъ

капитанъ Немо такого блаженнаго свтлаго и радостнаго чувства, какъ въ эти минуты разсвта на чужомъ острову, когда скрытый кустами онъ наблюдалъ эту работу казаковъ.

Звзды погасли. Только одна на запад горла свтлымъ фонарикомъ на зеленомъ неб. Предразсвтный втеръ озабоченно задулъ надъ горою. На восток ярче разгоралась золотая полоса восхода. Внизу на линейк горнистъ трубилъ повстку къ зар.

Опустившiй было въ сладкомъ раздумьи голову капитанъ Немо поднялъ ее. Старый казакъ забилъ послднiй гвоздь и отпустилъ прижатый колномъ конецъ флага. Въ тотъ же мигъ первый солнечный лучъ ослпительно заигралъ на гор. Въ его огневомъ сiянiи во всю ширину развернулся большой, несказанно прекрасный флагъ Родины …

Немо сталъ спускаться. Онъ не хотлъ, чтобы казаки его увидали. На его лиц все играла та же счастливая улыбка. Сердце сладостно замирало отъ восторга сознанiя, что честь и долгъ не пустыя слова.

XXXII

Въ полдень на горизонт показались черные дымы. На остров пробили боевую тревогу. Союзная эскадра шла къ Россiйскому острову.

Часовъ около четырехъ корабли развернулись въ океан и стали на якорь. На большомъ Англiйскомъ дредноут, должно быть, адмиральскомъ корабл длинной вереницей затрепетали сигнальные флаги.

Сигнальщикъ морякъ прочелъ: — «требовали сдачи и спуска поднятаго на остров флага».

Русскiй флагъ весело и дерзко игралъ на втру. Съ грязнаго, сраго корабля, бывшаго подъ краснымъ флагомъ спустили моторную шлюпку. Она буксировала вельботъ и шла съ блымъ кормовымъ флагомъ: — переговорщики.

Полковникъ Ложейниковъ съ ротмистромъ Шпаковскимъ вышли имъ навстрчу.

Вельботъ на веслахъ подошелъ къ берегу и выбросился на мелкое мсто. Изъ него выскочили люди въ блыхъ матроскахъ и съ ними человкъ въ просторной тропической пижам. Матросскiя безкозырки съ алыми ленточками были небрежно по бабьи надты на стриженыя головы матросовъ. Вооруженные винтовками съ примкнутыми штыками матросы, держа ружья на перевсъ окружили человка въ блой пижам и несмло пошли навстрчу полковнику Ложейникову.

— Кто вы такiе и что вамъ угодно? — спросилъ Ложейниковъ.

— Я есть комиссаръ дредноута краснаго совтскаго флота «Роза Люксембургъ» и присланъ отъ командующаго союзной эскадрой адмирала Флислинга съ требованiемъ сдачи острова, немедленнаго спуска бло-гвардейскаго флага и перехода всхъ обитателей острова на суда эскадры.

— Передайте адмиралу Флислингу, что ему должно быть хорошо извстно, что надъ островомъ не бло-гвардейскiй флагъ, но Россiйскiй флагъ. Онъ поднятъ надъ Русскимъ островомъ, принадлежащимъ Россiи и Россiя не состоитъ въ войн съ Англiей.

— Это есть требованiе союзниковъ.

— Я его не исполняю.

— Вы знаете! … Вы знаете! … Вы видите, что насъ … Видите сколько насъ … Я могу васъ сейчасъ схватить и увезти, какъ трофей.

— Попробуйте.

Полковникъ Ложейниковъ поднялъ руку и изъ всхъ глубокихъ окоповъ, нарытыхъ вдоль берега показались блые шлемы охранной роты. Пулеметныя бойницы открылись, пушки Гочкиса вытянули свои длинныя тла. И можетъ быть и еще что показалось за скалами. Краснофлотцы шарахнулись въ воду. Комиссаръ растерянно снялъ шляпу и стоялъ передъ Ложейниковымъ, ожидая что будетъ дальше.