Подвиг
Шрифт:
Онъ схватилъ револьверъ съ земли и выстрлилъ.
Пуля удачно хватила Мишеля по рук. Онъ скатился внизъ съ мачты. По тыловой части ладони струею текла кровь. Князь бросился къ нему, но Мишель ловкимъ и сильнымъ ударомъ кулака свалилъ князя съ ногъ. Этотъ ударъ точно пробудилъ князя, онъ вскочилъ на ноги и снова бросился на Мишеля. Въ тотъ же мигъ Фирсъ всею тяжестью навалился иа Мишеля сзади и, давъ ему подножку, бросилъ его на землю. Онъ скрутилъ ему руки назадъ, приподнялъ его и поставилъ на ноги. Князь ухватилъ Мишеля сзади за лотки и они оба повлекли Мишеля внизъ съ горы. Мишель молчалъ. Онъ тяжело соплъ и пытался зубами достать то руки крпко державшаго его Фирса, то красное полотнище, торчавшее у него изъ за пазухи. Но Фирсъ угадывалъ его маневры и всякiй разъ
У главнаго окопа, гд былъ Ложейниковъ ихъ поджидала группа бойцовъ.
— Что тамъ случилось? — спросилъ полковникъ Ложейниковъ.
Мишель Строговъ былъ противъ него. Онъ былъ багрово красенъ, съ выпученными страшными глазами, сверкающими непередаваемой, нечеловческой злобой. Онь оглядывалъ столпившихся кругомъ Ложейникова людей.
— Вотъ, ваше высокоблагородiе, гляньте какую пакость хотли исдлать намъ, — сказалъ, задыхаясь отъ усилiя держать Мишеля и отъ бготни и драки, Фирсъ. Онъ, освободивъ на мгновенiе одну руку Мишеля, выхватилъ изъ его пазухи красное полотнище съ пришитымй къ нему блыми завязками и бросилъ его къ ногамъ Ложейникова. — Съ ножомъ, дьяволъ карабкался, чтобы срзать, значитъ, нашу святыню и свою красную пакость навязать. Экую подлую сдачу придумалъ!
Мишель озирался, какъ затравленный волкъ. Онъ поднялъ голову, мотнулъ волосами, выпрямилъ грудь, стараясь освободиться отъ зажавшаго его, какъ въ клещахъ Фирса и выкрикнулъ съ отчаянiемъ:
— Товарищи! …
— Здсь вамъ нту товарищей, — грозно заревлъ на него Ложейниковъ и сдлалъ шагъ къ нему.
— Товарищи, — упрямо съ отчаянною смлостью повторилъ Мишель. — Мы нанимались на фильм сниматься … А не чтобы … пушечное мясо … Я говорю, — со страшною силою и нечеловческою злобою крикнулъ Мишель, — никакого права вы не имете! … Я жить хочу! … Я молодъ! … Я! … Жить! … Мн эти: — слава … честь … долгъ … еще вотъ Родина … He существуютъ они для меня! Я новый человкъ! … Мн ваши предразсудки, чтобы жизнь … Единственное, что … Я не желаю умирать …
— Молчи, гадъ, — съ ненавистью крикнулъ Фирсь.
— Дайте говорить, не мшайте, — крикнули сзади.
— Правильно! … Безполезная смерть! … Для чего? …
— Кого мы удивимъ? …
— Кто насъ увидитъ? …
— Кто узнаетъ? … Весь мiръ противъ насъ!
— Сдаваться надо!
Кричало два, три человка. Остальные молчали. Смятенiе было кругомъ. Въ это время, расталкивая толпу, къ самому полковнику Ложейникову подошелъ старый Нифонтъ Ивановичъ. Въ крпкой и зачугунлой рук у него былъ зажатъ топоръ. Онъ имъ рубилъ сейчасъ дрова.
— Ваше высокоблагородiе, — сказалъ онъ съ такою медлительною и важною суровостью, что крики сразу стихли, и жуткая наступила тишина. Маленькiе медвжьи глаза стараго казака горли яснымъ, что то незгмное видящимъ огнемъ. — Ваше высокоблагородiе, какъ онъ есть предатель святого дла защиты Родины … Измнникъ Русскому знамени … И какъ съ нашего дома … Съ одной виллы Коксинель, какъ бы мой однохуторецъ, разршите мн, какъ отцу недостойнаго сына и прикончить его …
И никто ничего не усплъ ни возразить или крикнуть, какъ Нифонтъ Ивановичъ, какъ то особенно инутри гакнувъ, обрушилъ топоръ на узкiй, упрямый лобъ Мишеля Строгова, Толпа охнула. Князь Ардаганскiй, державшiй сзади Строгова, отскочилъ въ брезгливомъ ужас. Фирсъ бросилъ Мишеля и тотъ безъ стона, мертвый, съ раскроеннымъ черепомъ упалъ къ ногамъ толпы.
И никто не усплъ еще хорошенько осознать, что случилось, какъ сверху, гд былъ наблюдательный постъ капитана Немо, раздалась спокойная и твердая команда:
— Смирно! По мстамъ! … Надть противогазы! …
Въ неб, все наростая раздавался шелесть приближающагося полета тяжелыхъ снарядовъ и одновременно съ ихъ разрывомъ загремлъ громъ возобновившейся бомбардировки острова.
Было не до Мишеля Строгова.
XXXVII
Послднiя шрапнели блымъ колеблющимся, кружевнымъ поясомъ облегли береговую линiю. Канонада смолкла. Боялись попасть по своимъ.
Въ этой тишин, зловще засвистали свистки и раздалась увренная команда Ложейникова: — «огонь»! …
Четыре маленькiя пушечки Гочкиса, шесть пулеметовъ и двадцать пять винтовокъ открыли огонь по лодкамъ. Жалкими и ничтожными казались ихъ выстрлы посл громовъ морскихъ гигантовъ. Но мтко стрляли эти люди, ршившiе дорого отдать свого жизнь. Руководила ими опытная офицерская рука. И стрляли спецiалисты дла — офицеры. Стрляли обреченные на смерть и съ этимъ примирившiеся. Стрляли, чтобы продлить еще немного свою жизнь, стрляли, можетъ быть, въ жалкой надежд оборониться мужествомъ отъ силы.
Большой катеръ съ крейсера «Металлистъ» тонулъ удачно подбитый снарядомъ. На катер съ «Розы Люксембургъ» вс гребцы и большая часть краснофлотцевъ дессанта были перебиты пулеметнымъ и винтовочнымъ огнемъ. Его взялъ на буксиръ катеръ съ англiйскаго броненосца. Эта горсть защитниковъ умла сражаться и дорого отдавала свою жизнь … Лодки съ дессантомъ, не слушая ни командъ ни сигналовъ, поворачивали назадъ. Первыми удрали моторные катера, и вельботы шли подъ ударами веселъ, бившихъ торопливо, нервно и не въ попадъ. Многiя совтскiя шлюпки перевернулись, и съ берега было видно, какъ кругомъ упавшихъ въ воду людей, пня воду, сновали акулы. Дессантъ удалялся со всею возможною поспшностью, а по нему все били и били винтовки и поливали пулями стрекочущiе мткiе пулеметы. Дорого отдавали свои обреченныя жизни защитники таинственнаго острова. Побдить или умереть, — было ихъ ршенiе.
Они побждали.
На англiйскихъ и французскихъ судахъ былъ поданъ сигналъ: «отбой». Адмиралъ Флислингъ ршилъ прекратить нападенiе на островъ и предоставить его своей судьб. Воля капитана Немо оказалась сильне воли Англiйскихъ и Французскихъ моряковъ. Она сломила ихъ наступленiе. Но не сдавался совтскiй комиссаръ. Онъ явился на флагманскiй корабль съ требованiемъ разршить ему забросать островъ съ гидроплановъ бомбами съ совсмъ особыми газами, противъ которыхъ вс противогазы были безсильны. Этотъ газъ, — особое видоизмненiе «Люизита», названнаго въ Америк «росою смерти», былъ изобртенъ въ Осоавiохим химикомъ нмцемъ, когда то сотрудникомъ и соперникомъ профессора Бундерлиха и былъ испытанъ надъ преступниками въ совтской республик. Дйствiе его было столь ужасно, что въ совтскихъ газетахъ не ршились опубликовать результатовъ испытанiй, но слухи о немъ проникли заграницу и, когда комиссаръ совтскаго флота предложилъ въ самомъ начал примнить этотъ газь, онъ встртилъ серьезный отпоръ со стороны своихъ боевыхъ товарищей. Теперь при вид потерь понесенныхъ совтскимъ дессантомъ, адмиралъ Флислингъ на предложенiе комиссара не отвтилъ ничего. Онъ умылъ руки. «Длайте, какъ хотите, но мы принимать участiя въ этомъ ужасномъ дл не будемъ», — означало его молчанiе.
И сейчасъ же десять совтскихъ гидроплановъ слетли съ моря и понеслись къ острову. Бурый низкiй дымъ жуткимъ туманомъ затянулъ островъ, поднялся до
вершины горы и растаялъ въ воздух. И когда снова въ подзорныя трубы сталъ виденъ весь островъ, на немъ не было замтно никакого движенiя. Комиссаръ явился къ адмиралу Флислингу. Онъ вошелъ, радостно возбужденный, торжествующiй и зловщiй. У адмирала Флислинга сидлъ представитель «Интеллидженцъ Сервисъ» капитанъ Холливель.
— Ну вы знаете, — потирая руки и не пытаясь ихъ подавать, зная на передъ, что его протянутая рука никмъ не будетъ принята, — ну вы знаете, — оживленно говорилъ комиссаръ. — Вы совершенно напрасно были противъ этого. Такъ съ этого надо было начинать и все было бы давно кончено. He даромъ наши товарищи, большевики, назвали этотъ газъ — «поцлуй смерти». И смотрите, какъ генiально придумано. Другiе газы, сдлавъ свое дло убiйства, остаются долго на земл, «по-цлуй смерти» поднимается вверхъ и можно наступать и можно сейчасъ же видть результатъ своей побды. Мы можемъ хать на островъ. Мы можемъ срывать проклятый флагъ, рубить мачту, мы можемъ брать трофеи. Потому, знаете, мое коммунистическое сердце совсмъ не выдерживаетъ — проклятый флагъ все разввается … Будто и не было нашей побды.