Подземное время

де Виган Дельфин

– Не делайте этого.

Звонок сообщает о прибытии лифта. Жак входит в кабину, нажимает кнопку «0» и поворачивается к Матильде. Он смотрит ей прямо в глаза. Никогда она не видела у него на лице такого жесткого выражения.

Двери закрываются. Больше Жака здесь нет.

Глава 36

– Нет, господин Пеллетье сегодня больше не вернется. И завтра тоже. Он уехал на четыре дня и будет только на следующей неделе. Я могу вам чем-то помочь?

Навязчивый

запах духов Коринны Сантос пропитал мебель, ковер и каждый кубический сантиметр воздуха, словно она занимала этот кабинет от начала времен. Деланные манеры, немного жеманная речь, красные пластмассовые бусы – все в этой женщине не нравится Матильде. Матильда ее ненавидит. И злится на себя за такую ненависть. За невыносимое желание разорвать ее бумаги, вцепиться ей в волосы, плюнуть в лицо. Ей хочется, чтобы Коринна Сантос стала еще более жалкой, отвратительно вульгарной; чтобы она допустила все мыслимые промахи, ошибки и проступки, проявила вопиющую некомпетентность; чтобы ее застали с Жаком в позе, недвусмысленно напоминающей минет, и чтобы через два часа об этом стало известно всей корпорации, чтобы они оба превратились в объект самых злых сплетен. Ей хочется, чтобы Коринна Сантос рассыпалась прямо здесь, перед ней, чтобы она сдулась, обратилась в пыль.

В окне Матильда различает свое отражение. Непреклонная.

Она совсем как он. Как они все. Такая же недалекая. Такая же мелочная.

Корпорация превратила ее в жестокое ограниченное существо.

Корпорация превратила ее в отвратительно злопамятное существо, жаждущее мести.

Матильда, не сказав ни слова, вышла из кабинета Коринны Сантос. Завернула в типографию, взяла пачку бумаги. Вернулась в свою нору, сорвала упаковку и достала чистый листок.

Вверху слева она написала свое имя и должность. Справа – название организации и имя Патрисии Летю.

Тема: Заявление об увольнении.

Адресату в собственные руки.

Мадам,

Настоящим письмом информирую Вас о моем добровольном желании оставить пост заместителя директора по маркетингу, который я занимаю с 7 января 2001 года.

Принимая во внимание обстоятельства, буду Вам признательна, если Вы освободите меня от необходимости подачи предупредительного извещения.

Убедительно прошу по возможности скорее сообщить мне официальную дату моего последнего рабочего дня.

Матильда комкает листок, бросает его, начинает снова.

Тема: Заявление об увольнении.

Мадам,

Я имею намерение прекратить наше сотрудничество и настоящим письмом заявляю о своем увольнении из Вашей организации. Прошу расторгнуть мой договор начиная с 22 мая 2009 года.

Остаюсь в Вашем распоряжении для предоставления любой дополнительной информации. Примите уверения, мадам, в моем искреннем уважении.

Это последнее, что можно сделать. Матильда это знает.

То, чего следовало избежать любой ценой. Во что бы то ни стало.

То,

чего ни в коем случае нельзя было допустить.

Но настал момент, когда цена стала непомерной. Превысила ее возможности. Когда надо смириться с поражением и выйти из игры. Настал момент, когда ниже пасть уже невозможно.

Глава 37

Матильда сидит, расслаблено вытянув ноги.

Все кончено.

Теперь ей надо встать, собрать свои вещи в сумку, надеть жакет и покинуть кабинет. Затем выйти из здания и направиться к метро. Еще надо вручить заявление в собственные руки Патрисии Летю или по дороге зайти на почту и отправить его заказным письмом.

Но она не двигается с места. Она не может двинуться. Ее тело отказывается ей повиноваться, словно чужое.

Когда Патрисия Летю вошла в ее кабинет, Матильда, не говоря ни слова, протянула ей письмо. Директор по управлению персоналом открыла конверт; вид у нее был смущенный. Матильда попросила ее поставить подпись под припиской «в собственные руки».

Патрисия Летю молчала, и Матильда подумала, что человек способен сочувствовать другому только тогда, когда узнает в этом другом себя, когда понимает, что все, что происходит с другим, точно так же может случиться и с ним, с той же жестокостью и беспощадностью.

Это осознание, что ты столь же беззащитен и так же можешь оказаться на самом дне, – и только оно, – способно пробудить сочувствие. Сочувствие есть не что иное, как страх за себя.

После долгой паузы Патрисия Летю подписала там, где указала Матильда.

– Если завтра или в течение нескольких дней вы передумаете, я буду считать, что никогда не держала в руках этого письма.

– Но вы его держите, и вы только что его подписали.

– Вы устали, Матильда. Вам надо отдохнуть. Мы найдем выход. Я поговорю с ним. По крайней мере, подождите, пока я с ним поговорю.

– Я хочу, чтобы вы приняли во внимание это письмо, чтобы вы рассматривали его как окончательное и бесповоротное.

– Как пожелаете. Мы еще об этом поговорим. Вы очень бледная. Пожалуй, вам лучше взять такси и поехать домой. И вам стоит вызвать скорую или неотложку. Сделайте перерыв на несколько дней, на неделю. Вы на пределе.

– Я поеду на метро.

– Возьмите такси и потребуйте квитанцию. Вы не в том состоянии, чтобы добираться общественным транспортом.

– Я поеду на метро.

– Хорошо. Но пообещайте мне, что вызовите врача, когда доберетесь до дома. Матильда, вам необходимо передохнуть. Обещайте мне. Вы едва держитесь.

– Я вызову врача.

Матильда и Патрисия Летю молча смотрят друг на друга. У Матильды по-прежнему недостает сил, чтобы подняться, ей приходится ждать, пока ее тело отыщет опору, соберется. Половина кабинетов уже опустела, шум снаружи затих.

Прошло еще несколько минут, затем Матильда спросила:

– Может, мы сами виноваты в том, что с нами случается? Может, с нами случается только то, что мы заслуживаем?