Погоня за судьбой
Шрифт:
— Так точно!
Машина задёргалась, меня бросило вперёд, Эмиль, вцепившись в сиденье, среагировал мгновенно, крепко ухватил меня за жилет, и я чудом не вывалилась наружу сквозь распахнутое ветровое окно. Дрожа и трясясь, вездеход замедлился и неспешно пополз вверх, на возвышенность. Через несколько секунд взору открылся широкий каньон, Софи остановила транспортёр на самом гребне и ахнула:
— Какая красота! Ты была права. Ещё немного – и мы полетели бы прямо вниз.
— Нам туда, на островок. — Я указала рукой. — Мост машину не выдержит, так что припаркуй её где-нибудь тут, подальше от края…
Кренясь на склоне, транспортёр
— Василий, приём, как слышно? — переключив рацию на широкое вещание, позвала я. — Впускайте нас уже. Здесь человеку плохо!
Тишина, разбавленная лишь свистящими помехами ионосферы.
Перегнувшись через Дюпре, я вдавила клаксон на руле. Протяжный басовитый рёв огласил окрестности и, отражаясь от камней, покатился по каньону куда-то вдаль. Последующие полминуты показались мне вечностью, но наконец послышался знакомый лязг и пронзительный скрип. Две части моста, отчаянно скрежеща и раскачиваясь, пришли в движение и начали сближаться. Распахнув дверь, я спрыгнула на камни.
Оливер и Эмиль кое-как вытащили казавшегося невероятно тяжёлым Рамона и поволокли его в сторону моста, по которому к нам уже приближался Василий. Втроём мужчинам нести бессознательное тело оказалось намного легче, а мы с Софи, обвешанные собранными автоматами, пошли относительно налегке.
— О боже, какой ужас, — простонала Софи, увидев висящего на тросе Дженкинса, и прикрыла рот рукой.
Казалось, на жаре его тело таяло, будто кусок филе, вынутый из морозилки. Он обвисал и по частям словно стекал вниз, в поток жидкого огня.
— Со вчера там висит, — пояснила я, старательно отводя взгляд от тела. — Эмиль, у тебя есть нож?!
Обернувшись, Дюпре стрельнул глазами в меня, в Софи, а потом в висящего на привязи бойца. Мгновенно всё понял, молча вынул свободной рукой зубчатый армейский нож и швырнул его мне прямо через пропасть.
— Кстати, что это за музыка была в машине? — спросила я у Софи, уселась возле валуна и принялась пилить канат.
— Русская группа, очень старая. Вообще, русская музыка у меня одна из любимых. Ты ведь русская, верно?
— Корни у меня оттуда, но родилась я совсем в другом месте…
Трос был очень прочным, и резать его, как оказалось, было бесполезной затеей. Вспомнив о резаке, я активировала его и плавила прочный керамический канат – времени ушло порядочно, но наконец последняя углеродная жила звонко лопнула, и обмотка со свистом устремилась вниз, за край обрыва. За гулом и бульканьем магмы я услышала шипение, с котором огонь поглотил обглоданный труп несчастного Лироя Дженкинса, и нам лишь оставалось вернуться в лабораторию…
* * *
В предбаннике вся команда уже собралась вокруг лежащего на одном из широких столов Рамона. Тут же была и доктор Катрин Адлер с медицинской сумкой наготове. Очевидно, она была в курсе всего происходящего. Прокашлявшись, я спросила:
— Вы знаете, что с ним? Объясните пожалуйста, что происходит, и чем он болен? И чем скорее – тем лучше.
Копаясь в сумке, Адлер раздражённо отмахнулась от меня:
— Все вопросы – позже! Сейчас нужно стабилизировать его.
Рамон еле дышал и был иссиня
— Укладывайте его, и идём в первый корпус, к лифту. Отсюда через двор ближе. — Затем повернулась ко мне: — Ответ на ваш первый вопрос вам не понравится. Сейчас организм вашего друга претерпевает изменения под действием геноморфирующего яда.
— Яда? — переспросила я, вздрогнув при воспоминании о другой истории с ядом. — Его отравила мирметера?
— Технически это не совсем яд. — Катрин замялась, подбирая понятные для непосвящённого человека слова. — Скорее, агрессивные симбиотические микроорганизмы. В любом случае, с высокой долей вероятности можно предсказать итог этих изменений… Следуйте за мной.
Развернувшись, она устремилась на выход следом за помощниками. Каблуки её утопали в песочной пыли, но ей, похоже, было всё равно – двигалась она уверенно, будто каждый день гуляла на шпильках по зыбучим пескам. Шен, Оливер и Василий уже пересекли внутренний дворик и закатывали носилки с Рамоном на платформу большого грузового лифта, скрытого в тёмных недрах металлокерамической пристройки. Мы с Адлер вошли следом, и тяжёлые створки с лязгом задвинулись за нами.
Платформа с гудением поползла вниз, во чрево земли, и на глубине метров десяти массивные сетчатые ворота откатились в сторону, впуская нас в прямоугольный предбанник с высоким потолком. В стену прямо напротив лифта была врезана закрытая двустворчатая дверь со стальными ярко-оранжевыми плашками с нанесёнными на ней знаками биологической опасности.
Эта дверь сразу же вызвала у меня приступ интереса, однако Василий и Шен покатили носилки в узкий боковой проход. По обе стороны коридора стройными рядами серели двери с наглухо закрытыми смотровыми щелями на уровне глаз и прямоугольными лючками чуть пониже – для передачи пищи. Тюремные камеры в подземных застенках… А что ещё скрывает это место?
Остановившись напротив одной из камер, Василий щёлкнул замком и со скрипом отворил дверь в чистую прямоугольную комнату с простой кроватью и унитазом в углу. На стоящей в другом углу тумбочке лежала стопка книг и журналов, а под потолком висела одинокая светотриодная лампа. Помещение было немногим больше подсобки, и меня тут же охватил приступ уныния.
— Вы что, собираетесь оставить его здесь, в тюремной камере? — спросила я, оглядывая опрятные белые стены.
Василий кивнул.
— Согласно инструкции, его нужно изолировать от остальных, потому что вскоре он может стать опасным. Катрин, покажите Елизавете, чтобы у неё не оставалось сомнений…
Адлер, звонко стуча каблуками, прошла вперёд по коридору, встала напротив одной из дверей и костяшками пальцев бегло отбарабанила по железной поверхности. Тут же с той стороны в металл отчаянно замолотили, послышались хриплые нечленораздельные крики, переходящие в животное рычание. Адлер взглянула на меня и неожиданно улыбнулась – почти сатанински, с каким-то нездоровым блеском в чёрных глазах.