Похищение прекрасной Рианон

Мур Маргарет

— С вашего позволения, милорд, — сказал, обращаясь к лорду Синвелину нормандец, — я пойду в казармы вместе с солдатами гарнизона.

— Ради Бога, — согласился лорд Синвелин.

Гарнизон во главе с Брайсом Фрешетом удалился из зала, и Рианон осталась с Синвелином и его людьми.

— Нам придется развлекаться самим, — сказал лорд Синвелин.

От его тихого, вкрадчивого голоса Рианон покраснела.

— Жаль, что здесь нет менестреля, — размышлял лорд Синвелин под грохот грома, сотрясавшего зал. Дробь, которую град выбивал на крыше, сменилась размеренным стуком

проливного дождя. — Мы могли бы потанцевать.

Рианон с трудом представила танцы в подобной обстановке.

— Меня это утомило бы.

— Если хотите, я могу спеть.

И, не дожидаясь ее согласия, он запел.

Голос у Синвелина оказался восхитительный — густой и чувственный. Он выбрал печальную балладу об утраченной любви. Все прекратили есть и разговаривать, даже слуги застыли.

Рианон подумала о том, что Брайсу Фрешету песня понравилась бы. Жаль, что он ее не услышал.

Она взглянула на лорда Синвелина — его глаза светились страстью. Может быть, он действительно любит ее? Невозможно петь с таким чувством, если душа пуста. А вдруг она напрасно думает о нем плохо? Ведь она неправильно судила о Фрешете, который, оказывается, очень беспокоится о своей семье. Неужели он до сих пор страдает от уязвленной гордости и поэтому так отчаянно стремится получить титул? Его зять, могущественный барон Дегер, мог бы найти возможность возвести Брайса в рыцарское достоинство, но тот сам хочет заслужить титул, и это достойно восхищения.

Песня, наконец, закончилась. Мысли Рианон были заняты Брайсом, и она лишь рассеянно улыбалась, а люди из свиты Синвелина громко кричали и топали ногами, выражая свое одобрение.

— Ну, как, миледи? — спросил лорд Синвелин. — Хороший из меня менестрель?

— Да, очень.

— Вы что-то неразговорчивы, миледи. Уж не усыпил ли я вас своим пением?

— Нет, что вы. У вас очень хороший голос.

— Уверен, что вы поете как птичка. Может быть, как-нибудь вы порадуете меня песней?

— Возможно.

— Мы идем в казарму, милорд! — выкрикнул Мадок.

Лорд Синвелин кивнул в ответ.

— Не проиграй все деньги.

Люди из свиты Синвелина по одному выбегали из зала, прикрыв головы от дождя руками.

— Вы разрешаете азартные игры?

— Не вижу в этом особого вреда, — ответил он.

— Мой отец считает, что это развращает людей.

— Надо же им чем-то заняться. Женщин здесь мало, а карты — вполне безобидное занятие, хотя и случаются порой драки.

Рианон отвернулась — ее поразило его замечание о женщинах. Даже если это и правда, то в присутствии дамы ему не следовало так говорить.

Она начала приходить к убеждению, что лорда Синвелина ап Хайуэла, несмотря на все его чарующие улыбки и льстивые речи, едва ли можно назвать истинным дворянином… по сравнению, например, с Брайсом Фрешетом. Даже когда Фрешет бывал дерзок, она все равно ощущала уважение к себе. Это было видно по его глазам.

А что таилось в глазах лорда Синвелина? Желание? Возможно. Но не уважение.

— Если позволите, милорд, я хотела бы вернуться в башню.

— Зачем? Что вам там делать? Давайте поиграем в шахматы.

Я велю слуге принести их. Вы ведь умеете играть?

— Да, но не очень хорошо. У меня не хватает терпения.

— Если вы устанете, — ласково произнес он, — то мы придумаем, чем бы еще развлечься.

Она вскинула голову, но выражение его лица было совершенно невинное. Он позвал Улу и велел ей принести шахматы.

Когда девушка ушла, Рианон встала и выглянула за дверь зала. Дождь казался сплошной стеной. Неужели он никогда не кончится?! Рианон вернулась к камину и в ожидании Улы стала прохаживаться взад и вперед.

Уж лучше думать о фигурах на доске, чем о человеке, с которым она вынуждена проводить время.

Волнение — хороший признак, думал Синвелин, наблюдая за Рианон. Они были совсем одни. Станет ли она протестовать, если он сейчас ее поцелует? И закричит ли, если он позволит нечто большее? Например, прижмет ее к стене и просунет колено у нее между ног, а затем задерет ей юбки? Будет ли она отбиваться и царапаться? А вдруг она с радостью ответит на его страстные объятия?

Синвелин глубоко вздохнул. Он подождет — она уже ведет себя по-другому: не жалуется и не сердится. Лучше подождать. Но ему стоило огромного усилия не вскочить с кресла и не накинуться на нее с поцелуями. Ему не терпелось доказать ей, какой он страстный и умелый любовник.

Не сейчас, уговаривал он себя. Она заперта у него в клетке, а его месть свершится тогда, когда пленница полюбит своего похитителя.

Глава восьмая

Большой и благоденствующий монастырь Святого Давида находился на главном пути, ведущем на север к Уэльсу. При нем существовала больница, которой пользовались многие путешественники.

Спустя неделю после похищения Рианон барон Делейни прохаживался перед камином в большой трапезной. Периодически он останавливался, прислушиваясь к шуму дождя.

Ливень, начавшийся на следующий день после того, как Рианон похитили, все еще продолжался, превратив дороги в грязное и скользкое месиво. Иногда дождь стихал, но не успевали они оседлать лошадей, как он припускал вновь.

Такая погода даже радовала барона, так как ненастье удерживало Синвелина в Эннед-Бейче, подальше от его главного замка Каер-Коч.

Барон взглянул на сына, сидевшего на скамье у камина.

— Сколько же будет продолжаться этот дождь? — размышлял вслух барон. — Надеюсь, до того, пока Дилан и остальные не доберутся сюда.

— Вы полагаете, что они отправятся в путь в такую погоду?

— Думаешь, буря остановит Дилана? Он скажет: «Что валлийцу дождь?» — и прискачет.

— Если с ним Морган и Фицрой, то они, возможно, убедят его подождать, пока дождь не стихнет.

— Только не Морган. Он такой же горячий, как Дилан. Что касается Фицроя… Когда он узнает, с какими новостями прибыл Дилан, то дома не задержится. — Барон продолжал мерить шагами комнату. — Будем все же надеяться, что они скоро приедут. Вдруг Синвелину взбредет в голову отправиться в Каер-Коч? А это ведь один из самых неприступных замков в Уэльсе.