Пока мы не исчезнем
Шрифт:
«О, это должно быть интересно».
В течение следующих нескольких часов мы испробовали множество способов привлечь их внимание. Мы посылали телевизионные сигналы; мы транслировали видео по радио; мы пытались вставлять графические изображения в пакеты; мы даже пробовали СКУТ. Был один незашифрованный канал, где мы получили, как я думаю, просто рефлекторное ACK. Я пометил его как общий канал для этой цивилизации. Но кроме ACK, стражи не подавали никаких признаков того, что услышали нас.
«Дела идут не очень хорошо», — пробормотал
«Так дай им что-нибудь визуальное», — сказал Дэй. — «Предположительно, они используют какие-то оптические рецепторы, поэтому они попытаются охарактеризовать все, что увидят».
«Потому что…» — ответил я.
«Потому что, Икки, так поступают визуальные интеллекты. Даже ИМИ попытаются идентифицировать все, что зафиксируют их визуальные системы».
«Это не самая худшая твоя теория».
«В отличие от твоей, она не провалилась».
«Пока». Если отбросить препирательства, идея Дэя звучала логично. Но как представить им изображение?
Ах. У нас снаружи болтался дрон, все еще удерживаемый тяговым лучом. Он был оснащен коммуникационным лазером, который мог работать на нескольких частотах. Некоторые из этих частот находились в видимом спектре. Ну, в нашем видимом спектре. Если одна не сработает, я попробую другие — пока не исчерпаю варианты.
Я отправил дрону набор инструкций, и он начал освещать борт моего корпуса кругом. Через несколько секунд он переключился на треугольник. Он прошелся по основным фигурам: квадрат, пятиугольник, шестиугольник, семиугольник, восьмиугольник, девятиугольник и десятиугольник. Затем он снова прошел по этой серии. Пока он работал с изображениями, я передавал радиопакеты с теми же фигурами, встроенными в простую битовую матрицу в качестве полезной нагрузки.
Ничего.
«Ну, черт». Я посмотрел на Дэя. «Есть идеи?»
«Может, сделать его явно пиксельным. И добавить пиксельную рамку вокруг, чтобы указать размеры».
«И сопоставить это в пакете!» — воскликнул я. — «Отлично».
Сказано — сделано. Теперь дрон рисовал изображения пикселями вместо векторной графики. Я убедился, что пикселизация хорошо видна, что позволяло наблюдателю считать пиксели. Размер пакета допускал изображение 1024 на 1024, если кодировать изображение побитово, но я не хотел усложнять все больше, чем нужно, поэтому я выбрал гораздо меньшее изображение, один байт на пиксель.
На втором проходе последовательности страж начал повторять пакеты в ответ. Ну, не совсем повторять. Он немного изменил огибающую. И на каждом круге он менял размер изображения.
«Он учит нас их формату обмена графикой?» — сказал Дэй, наполовину спрашивая.
«Давай не будем путать. Как насчет GEF?
«Конечно. Не хочу, чтобы на меня подали в суд, э-э…»
«Compuserve, кажется. Они вообще еще существуют?»
Дэй рассмеялся. «Ставлю на то, что нет. В любом случае, как бы мы это ни называли, мы общаемся. Так что дальше, о мудрейший?»
«Мы устанавливаем математику».
Поскольку у нас теперь был стандартный формат изображения, я отказался от лазерного светового шоу. Я отправил изображение цифры ноль, перечеркнутой косой чертой, чтобы указать, что это не просто еще один круг GEF. Затем одну точку, рядом с ней цифру один. Затем две точки и цифру два. Я прошел последовательность до двадцати одного, что должно было указать стражу, что мы используем десятичную позиционную систему счисления. Затем я перескочил к ста точкам, с цифрами один, ноль, ноль. Я подождал.
Страж отправил обратно GEF из ста шести точек, с соответствующими цифрами рядом с ними.
Я взвизгнул, и Дэй сделал победный жест кулаком. «Он понимает!» — воскликнул я.
«Что еще важнее, он готов с нами работать», — ответил он. — «Если бы он нас проигнорировал, мы могли бы с таким же успехом просто отключить питание прямо сейчас».
Это заявление было полным обломом и мигом развеяло праздничное настроение. Я прочистил горло (совершенно ненужное в ВР) и отправил новую графику. На ней было несколько примеров для каждой из четырех основных арифметических операций. Один плюс четыре равно пять, три умножить на четыре равно двенадцать, восемь минус один равно семь, двенадцать разделить на три равно четыре и так далее. Последовательность допускала только одну интерпретацию для каждого из математических символов. Я намеренно использовал звездочку для символа умножения, так как X понадобится мне позже.
Страж ответил, отправив обратно четыре математические операции с другими значениями и правильными ответами.
«Дамы и господа, мы в деле», — прокричал я.
«Отлично. Мы можем играть в математические игры. У тебя есть долгосрочный план?»
В ответ я пошевелил бровями в сторону Дэя.
Затем я отправил четыре математических утверждения с неверными результатами, используя знак «не равно» — знак равенства с диагональной чертой через него. Снова страж ответил подтверждающими примерами.
Теперь пора начинать формальную логику. Я отправил «четыре плюс два равно шесть» с галочкой после него, затем «четыре плюс два равно семь» с крестиком после него. Снова страж ответил.
«Истина и ложь?» — сказал Дэй.
«Ага. Или, может быть, согласие и несогласие».
В течение следующего некоторого времени я прошел через логические символы, такие как И, ИЛИ, НЕ, и математические операторы. В традиции C и C# я использовал одиночные символы для математических версий и двойные символы для логических версий. Я беспокоился, что это может сбить с толку, но страж не отставал.