Полезный Груз
Шрифт:
И Заку грезились разные интересные планы, и в голову приходили интересные вопросы, и часть этих вопросов он озвучил.
– Дети тебя очень любят, – сказал он. – А они тебе нравятся?
– Смешные они у тебя, – ответила Анни лениво. – Если тебя это утешит, что ж, скажу, что мне очень нравится проводить с ними время.
Она смотрела ему прямо в глаза и улыбалась.
– А хочешь, я открою тебе одну тайну? – спросил он.
– Нет, не сейчас. Позже, – сказала Анни. – Торопиться некуда.
Разведусь с Ашли, женюсь на Анни, подумал Зак. Ашли, правда, будет забирать детей на будние дни, или на выходные. Если, конечно, не доказать
***
И прошли две недели как в тумане. И тем не менее Зак не забывал о супружеском долге, и обнаружил с удивлением, что жена его Ашли начала нравится ему в постели. Все женщины хорошеют лицом во время оргазма, но Ашли дополнительно хорошела всем телом, принимая очень естественные, очень женственные позы, которых ей так не хватало в обиходе – изогнутая спина, смущенная грудь, тянется носок, западает живот, и ягодицы теряют поджарость, становятся мягкими. И умиляют даже костлявые плечи и торчащие ключицы – не отталкивают, а притягивают, возбуждают не жалость, а нежность. Она была другая, не как Анни, спокойнее, медленнее, и парадоксальным образом податливее. Там, где Анни умоляла его повернуть ее то так, то эдак, как ей нравилось, сделать то, чего она хочет, и выгибалась призивыно, и таяла под его весом, Ашли подчинялась только его желаниям, подчинялась охотно.
Как бы их поменять местами, думал Зак, расслабленный, лежа рядом с обнаженной женой, тыльной стороной руки касаясь ее груди. Именно Анни подходит на роль жены, и именно Ашли – классическая долговременная любовница. Как бы? Без скандала не получится. А так бы было хорошо, причем всем. Ашли к ведению хозяйства не способна, она барственная, красивый цветок в красивой фаянсовой вазе с бледными узорами. Анни с ее неостановимой энергией просто рождена для хутеня и поддержки мужа. За какие-то три месяца Анни приручила детей, без всяких усилий – Ашли пытается найти с ними общий язык с самого начала, безуспешно, и говорит фальшиво, неестественно, усилия прилагает. С Анни не страшно потерять всё, начать с нуля – если нужно, она пойдет на любую работу на любой срок и будет с ним жить в дешевой меблирашке, в тараканьем подвале, в шалаше. Ашли в той же ситуации поплачет-поплачет и переедет «временно» к матери, и пусть муженек любезный в лепешку разбивается, создавая ей привычные условия существования – и пока этих условий нет, она к нему не вернется. Угловатая, неловкая, вечно что-то роняющаяя, спотыкающаяся, нуждающаяся в опеке и заботе Ашли. Бабочка с голубыми крыльями, год назад, после восьми лет замужества, неожиданно открывшая для себя, что муж ее, оказывается, не еврей.
– Я думала, что ты еврей, – сказала она тогда.
– С чего это?
– Ну, фамилия, работа, да и похож ты.
Почему-то Заку стало обидно именно за род занятий.
– Сожалею, что разочаровал тебя. А что же, только евреи работают в юстиции, по-твоему? – недовольно спросил он.
– В основном да, – сказала она.
– С чего ты взяла! Ну, не знаю, может где-нибудь еще, в России там, или в Америке. А в Кейптауне-то евреев человек сто всего.
– Да? – неопределенно спросила она. – Так это ничего, что я раз в месяц в церковь хожу? С мамой? Она очень набожная.
Он пожал плечами. Она еще немного подумала и выдала следующую мысль:
– А ты
– Агностик я, – ответил он, кривясь. – Нормальный человек. Просвещенный.
Она еще немного подумала.
– Просвещенный? – переспросила.
– Да.
– А в Бога ты веришь?
– Агностик!
– А, да. А родители твои?
– Что?
– Какой деноминации?
– Отец лютеранин, мать пресветарианка.
– Ага. А я думала, что ты еврей.
– Ну и думала бы дальше, – зло сказал он, зная, что ее не прошибешь.
– А как ты относишься к католикам? – спросила она.
– Я их обожаю.
– Моя мать католичка.
– Ну да? Вот незадача. А я-то думал, что она футболистка.
Она еще подумала, хмурясь.
– Ты знал?
– Что именно? Что она католичка? Да.
– Откуда?
– Я что, по-твоему, идиот вроде тебя? Я знаю твою мать восемь лет. Иногда, знаешь ли, такие вещи всплывают в разговоре.
– Я помню, ты был против крещения детей.
– Я и сейчас против.
– Но ведь ты не еврей.
– А по-твоему только евреи имеют право на мнение?
– Нет.
– Благодарю.
– Просто я хотела детей крестить, а ты…
– А я хочу, чтобы они были просвещенные. И если они захотят креститься сами, во взрослом возрасте, то я их отговаривать, разумеется, не буду. Но надеюсь, что они вырастут достаточно здравомыслящими и уверенными в себе, чтобы обойтись без поддержки религии. Религия нужна слабым и зашоренным, а также несчастным. Ну и людям с менталитетом рабов.
Вот такая Ашли. И ведь не скажешь, что ничем, кроме себя она не интересуется. Вот Анни вытаскивает ее – на прогулки, на купание в экзотических местах, на театральные представления, и Ашли все это нравится.
***
– Шарк-дайвинг? – удивилась Ашли. – Что мы, туристы какие-то, что ли? С акулами прогуливаться в обнимку?
– В том-то все и дело! – объяснила Анни. – Туристы идут к инструктору. Инструкторы этих акул прикармливают и чуть ли не дрессируют. И клетки – как плавучие крепости. А люди умные и независимые делают это в другом месте.
– В каком это?
– В двух милях от Акульей Аллеи. Там течение в южную сорону. Клетка привязыватся к корме, спускается на воду до верха. Ты спускаешься в клетку и закрываешь люк. Дышишь через дыхательный шланг.
– Без акваланга?
– Только маска, шланг, грузила, и камера. Акула плывет к тебе, и ты ее снимаешь одним кадром.
– На какой глубине?
– Пять метров.
Ашли задумалась. Анни приготовилась ее уговаривать, но совершенно неожиданно Ашли согласилась тут же. Договорились встретиться в одиннадцать утра.
Вечером Миллеров посетила «на минутку» мать Ашли, и очень тщательно и настойчиво говорила с дочерью на кухне, пока дочь собирала салат с итальянским соусом.
– Если ты не опомнишься, я скажу Заку! – пригрозила она.
– Не вздумай этого делать! – возмутилась Ашли. – Если он узнает, что по тебе клиника плачет, он подумает, что и я такая же. Ты бы еще в детективное агенство обратилась.
– А я обратилась.
– Мутер! Ты не смеешь…
– И многое узнала. И не вынуждай меня…
– Мутер, я запрещаю тебе ковыряться … когтями … в моей личной жизни! Понимаешь? Запрещаю!
– Как ты думаешь, твоего мужа и твою подругу связывают какие-то деловые отношения?
– Не смей мне больше говорить об этом!