Полезный Груз
Шрифт:
– Нет, пожалуйста, Петр Алексеевич, и только. Батюшкой я позволяю называть себя только прихожанам, и то не всем. Ну так вот, капитан, вы работаете в сыске, и следовательно у вас логический склад ума. Так?
– Да.
– Вы видели фотографию моей дочери?
– Да.
– Что же вы мне голову морочите?
– Вовсе нет, я…
– Дочь моя вовсе не миловидна. Помимо этого, у нее не всегда хорошо с соображением. Бухгалтерию она разбирает запросто, даже, я бы сказал, экспертом является по этой части, или
– Почему ж, – возразил Муравьев, – разные бывают…
– Пожалуйста, не нужно, – велел поп. – Свою дочь я неплохо знаю, сам воспитывал. Любовника у нее быть не могло до самого последнего времени. Она не старая дева, но ни одного романа у нее … Женщины, имеющие любовников, так не выглядят, у них взгляд другой. Дочь моя неприметна, ненавязчива, нерешительна, и скромна.
– Понимаю, Петр Алексеевич. Я хотел лишь…
– Поэтому то, что произошло сегодня утром, очень странно. Очень-очень странно. Вы меня слушаете, капитан?
– Слушаю очень внимательно.
– Сегодня утром мне нанесли неожиданный визит, связанный с пропажей Елизаветы, и я до сих пор не знаю, что мне об этом думать, и что предпринимать.
– Что за визит? – спросил Муравьев.
Проханов пригубил чай, поставил чашку на блюдце а блюдце на стол, и некоторое время молчал. И Муравьев молчал. И Пиночет молчала. И тогда Проханов сказал:
– Ко мне пришел мужчина лет двадцати пяти или чуть старше. И провел у меня два часа. Сперва заверил меня, что у него есть новости о моей дочери, а потом говорил странные вещи.
– Какие, например?
– Он сказал, что взял мою дочь под опеку, и что она жива, здорова, и ей ничего не грозит. Сказал, что спрятал ее в надежном месте. Сказал, что ему нужна подруга жизни, и что моя дочь как раз подходит на эту роль.
– Вот ведь сволочь … – пробормотал Муравьев.
– Простите, как?
– Нет, ничего, это я так, – сказал Муравьев. – Вы продолжайте, пожалуйста. Он сказал, что ему нужна подруга жизни. Подруга жизни, надо же … пустяки! … скотина … да. Не означает ли это, что он ее похитил?
– Вы его знаете, капитан?
– Кого?
– Моего давешнего визитера.
– Нет, не знаю. Простите меня, Петр Алексеевич. Со мною бывает, я иногда сбиваюсь с мысли. Значит визитер, судя по всему, похитил вашу дочь? Так?
Петр Алексеевич вздохнул и ответил:
– Нет.
– Нет?
– Он сказал, что спас ей жизнь, и скрывает ее от убийц.
– Вы ему поверили?
– Он предъявил доказательства.
– Какие?
– Записку и кое-что еще.
– Записку он оставил у вас?
– Да.
– Позвольте взглянуть.
– Да, пожалуйста.
Открыв ящик стола, Петр Алексеевич вытащил листок бумаги.
«Папа, не волнуйся. Верь всему, что этот человек тебе скажет. Возможно мы больше никогда не увидимся, но я буду связываться с тобой время от времени. Лиза».
Муравьев, увидев, что Пиночет тянется к записке, показал ее, записку, с руки, не отдавая.
– Это ее почерк? – спросила Пиночет.
– Да. Сегодня мало кто так пишет, – заметил Петр Алексеевич.
– Как – так?
– Вот так. Каллиграфии я ее учил сам.
– Хорошо, – сказал Муравьев. – Можно мы ее заберем? На экспертизу.
– Можно. Все-таки мне обещали, что придет капитан Фонвизин…
Доставая из кармана прозрачный пакет – для записки – Муравьев ответил несколько рассеянным голосом:
– Фонвизин просто мелкий подхалим и дебил. Ни одного успешного дела, но на все вечеринки начальства ходит, на дочери большого чина женат. Петр Алексеевич, вы сказали, что у вас есть еще доказательства.
– Я бы не назвал это доказательством. – Петр Алексеевич еще немного подумал. – Я видел то, что я видел. Но вы скорее всего мне не поверите.
– Я вас слушаю, Петр Алексеевич.
Оказалось, неожиданный гость не просто пообещал оберегать поповскую дочь, но и продемонстрировал некоторые свои умения в области защиты подопечных от опасности. Например, он попросил попа зажечь зажигалку для трубки и держать ее зажженной, а сверху поместил свою ладонь, а затем тыльную сторону руки, и держал так больше минуты, спокойно глядя перед собой, без напряжения.
– Фокус, – сказал Муравьев.
– Не обгорели даже волосы на руке, – ответил поп, без интонации. – И паленым не пахло. Я видел, как огонь обтекает кожу, липнет к коже, меняет цвет. Я было предположил, что он связан с какими-нибудь колдунами или сатанистами, но он это отрицал, и показал мне нательный крестик.
– Ну, мало ли, кто в наше время носит крестики, – усомнилась Пиночет.
– Возможно, сударыня, вы правы. И все-таки сатанист не наденет крестик легко, за здорово живешь. Колдуны креста боятся меньше, иногда даже нарочито носят, но не нательные, а большие, демонстративные, для виду. А потом…
Потом, как рассказал поп, гость перерезал шнур торшера перочинным ножом, расчленил, оголил оба провода, и приставил сперва к тыльной стороне руки, а потом к вискам. После чего, дабы продемонстрировать, что ток наличествует, он соединил оба провода. Выстрелило искрой, и обесточился весь дом к чертовой бабушке, и пришлось попу вместе с гостем будить пьяного управдома, который не хотел ничего делать, а гость взял управдома за грудки, приподнял, впечатал спиной в стену, опустил, затем снова приподнял и снова впечатал, и тогда управдом спустился в подвал и переключил предохранитель.