Полночь в саду добра и зла

Берендт Джон

– Думаю, что это здесь, Сонни. – Она протянула боссу папку с надписью «Травма лапы». На стол хлынул поток открыток и писем. Зейлер начал жадно их просматривать.

– Вот, – сказал он. – Майк-тигр. А это из колледжа «Орел»… От «Кентуккских Диких Кошек»… от четвертого класса миссис Уиллингхэм из Мейкона.

Некоторые письма занимали по несколько страниц. Зейлер поднял вверх пачку писем и потряс ими в воздухе.

– Говорю вам, Уга – феномен. Уга Третий даже был занесен в «Кто есть кто среди животных».

Он был талисманом, когда мы выиграли чемпионат два года назад.

Зейлер снял с полки книгу и дал ее мне. Действительно, Уга Третий занимал свое место в ней. Я положил книгу на стол, заваленный предметами поклонения перед Угой.

– Знаете, – проговорил Зейлер, – вам стоит попытаться вырваться в Афины [17] на этот уикэнд. Мы играем с Лос-Анджелесом. Вы обязательно должны посмотреть хотя бы одну игру, пока вы здесь. Если захотите, то приходите к полудню в номер отеля. У нас всегда бывает маленькое собрание перед матчем. Там вы увидите Угу в полном параде.

17

Афины – городок, где расположен стадион, на котором проходят матчи по бейсболу.

Субботним утром дорога к Афинам была забита пестрой кавалькадой машин. Развевались, словно боевые знамена, черно-белые полотнища, привязанные к антеннам. На самодельных транспарантах помещались лозунги, выражавшие общий настрой: ВПЕРЕД, БУЛЬДОГИ! ПОБЬЕМ ЛОС-АНДЖЕЛЕС! ТАК ИМ, СОБАКАМ!

К полудню в номере, занятом Сонни Зейлером, собралось около дюжины гостей. По радио передавали ток-шоу. Зейлер сидел на краю кровати и разговаривал по телефону. На Сонни был красный свитер, черные брюки и белая бейсболка с большой буквой G. Он кричал в трубку:

– Это ты, Ример? Ты меня слышишь? Мы уже здесь, слушаем это дурацкое ток-шоу, а ты все не звонишь!… Звонят всякие дураки. Что? О черт, они задают вопросы типа: «Когда мы носим белые трусы, а когда красные?» и «Сколько раз на играх Джорджия проигрывала, выступая в красных трусах?» Ты позвонишь?… Там номер начинается на 800… да, я давал его тебе. Есть?… Отлично, дружище, мы ждем.

Сонни встал с кровати.

– Это Ример Лэйн. Он остался в Саванне. Хочет позвонить на радио и задать вопрос об Уге.

Сам Уга в это время возлежал на одеяле в душевой, окруженный толпой поклонников, среди которых была и дочь Зейлера Суон.

– Ну, бэби, ну, маленький, – говорила женщина покрытому меховыми морщинами шестидесятипятифунтовому монстру, – ты нас выручишь, правда, сладкий?

Сонни подошел к столу и разлил по стаканам выпивку.

– Говорю вам, я верю в эту команду. Мы выиграем в этом сезоне, но мне так не хватает Гершеля.

– Аминь, – отозвался человек в красном блейзере. Гершель Уокер в прошлом году сыграл за Джорджию последний сезон, а теперь блистал в «Нью-Джерси дженералс».

– У нас все будет

хорошо, – вмешался еще один мужчина, – но я уже потею при одной мысли об игре во Флориде. Меня волнует не исход, а билеты. Все хотят иметь билеты. Я обычно их достаю, и все об этом давно пронюхали. Но, господи, сейчас только сентябрь, а уже началось такое…

– Сентябрь! – презрительно фыркнул высокий человек в красно-черной ветровке. – У меня телефон начинает звонить уже в середине июля, я не преувеличиваю. Потом, в августе, он просто раскаляется докрасна. Мне звонят, присылают факсы, шлют в офис памятные записки, засыпают письмами. Когда приходит время матча с Флоридой, я становлюсь самым популярным человеком в Джорджии.

Большинство людей в этой комнате были законченными футбольными фанатами. Посыпались красочные рассказы о доставании билетов для друзей и знакомых.

– Эй, Сонни! – воскликнул один из присутствующих. – Что там с процессом Уильямса? Ты собираешься его выиграть?

Зейлер посмотрел на спросившего.

– Это так же верно, как то, что Джорджия обыграет Лос-Анджелес, – ответил он. – Не спешите заключать пари против нас. У нас есть пара сюрпризов в рукаве. Это будет… О, постойте! Вот оно! – Зейлер метнулся к приемнику и прибавил громкость.

«… Конечно, у Уги отменный аппетит, – вещал ведущий, – и наш слушатель из Саванны хочет знать: каким собачьим кормом питается этот замечательный пес».

– Молодчина Ример! – воскликнул Зейлер. Все в комнате знали, конечно, что Уга получает рацион Джима Данди. Пёс не только ел эту еду, но и помогал ее распространению среди любителей собаководства во всем штате. Присутствующие сдвинули пластиковые стаканы в честь Уги IV и Джима Данди. В этот момент Суон Зейлер просунула голову в дверь кухни.

– Папа, пора одевать Угу.

– Подать сюда наряд Уги! – поддержал женщину дородный джентльмен, стоявший у окна.

Зейлер достал красную майку и крикнул:

– Хей-у-у-ух!

Уга вошел в комнату, извиваясь всем своим мощным корпусом и виляя обрубком хвоста. Зейлер натянул псу через голову красную майку и закрепил ворот на шипах ошейника.

– Если мы проиграем, то никогда больше не наденем эту майку, – сказала Суон. – Если во время матча дела идут плохо, то мы иногда меняем наряд прямо во время игры.

– На сегодня мы запасли пять или шесть маек, – добавил Зейлер. – Будем надеяться, что они нам не пригодятся.

– Майки для Уги всегда шила мама, – продолжала Суон. – у нас есть исторические наряды, в которых Уга был, когда мы выигрывали кубок. У Уги гардероб больше, чем у меня.

Гости начали собираться, а Зейлер причесал собаку и присыпал тальком ее голову, чтобы замаскировать сероватое пятно.

– Это для съемок, – пояснил он. – Уга должен выглядеть, как совершенство, как стопроцентная белая собака. Ну, пошли.