Полное собрание стихотворений

Кленовский Дмитрий Иосифович

234

Я все тебя искал. Я долго шел По всем тропинкам, будто бы без дела. И вот тебя я так и не нашел - Лишь ту скамью, где ты тогда сидела. И я увидел то же, что и ты: Пологий холм, траву сухого цвета, Простые, бледноватые кусты - Обычный почерк северного лета. Но тут я вдруг твои глаза обрел, И я увидел ими мир окрестный - И странно: он передо мной расцвел Как свадебный алтарь перед невестой. Багряным цветом вспыхнули кусты, Трава взметнулась хризолитом пенным. Кого ждала, о чем мечтала ты, Что стало здесь все так благословенно! 1961

235

Я

умер. И часы мои С руки похолодевшей сняли. Они еще идут. Они Еще дышать не перестали. Они заканчивают бег, Так четко связанный со мною. А завтра кто-то их себе Возьмет, связав с судьбой иною. И вот, не знаю почему, Но померещилось мне, будто Они не захотят ему, Как мне, одалживать минуты. Они соскучатся по мне, По вены близкому биенью, Что, строчкою окаменев, Становится стихотвореньем. По тесной дружбе тех ночей, Когда они со мной не спали, С цезурой спорили моей И мой анапест обгоняли. И вот, чтоб как-то избежать Непрошеного новоселья, Они начнут спешить, бежать, На день опережать неделю; Соскальзывать с чужой руки, В обивке прятаться диванной, С собою наконец с тоски Покончат, захлебнувшись в ванной. И будет их в руках вертеть С досадой часовщик сердитый... Но никому не разглядеть, Какая тайна в них сокрыта! 1960

236-237. Стихи о Петербурге

1

На Каменноостровском - тишина И бледность белой петербургской ночи. Уже как будто в воздухе весна, Но щедрой стать она еще не хочет. Лишь изредка, чем ближе, тем звончей, Сухих торцов проснется говор ломкий, Когда на франтоватом лихаче Промчится Блок с влюбленной незнакомкой. Да тротуар уснувший оживет Под торопливым шагом пешехода. И снова - тишина. И снова - год Из тех, что до семнадцатого года. Зачем я вот не этот пешеход, Не кучер, что везет на Стрелку Блока, Не дворник, задремавший у ворот, Не проститутка, что домой бредет - Вернулось бы лишь то, что так далеко! Тот Петербург, куда возврата нет, Где в мае ночь бледнее, чем Татьяна, Где Гумилева затерялся след, Где пушкинский упавший пистолет Еще не поднят для ответной раны. 1960 

2

Не петербургским сизокрылым днем С тобой сегодня мы идем вдвоем. Не тот простор и тишина не та, Не те коня четыре у моста, Не та ограда и не тот гранит, И даже снег совсем не так лежит. Так почему же вот сейчас, вдвоем, Нам показалось, что мы снова в нем, В том городе, где больше нам не быть, Что больно вспомнить и нельзя забыть... Не потому ль, что мы в себе таим То, что навеки нас связало с ним: И петербургский сердца холодок (его гранит, что серебром намок), И петербургской речи лад скупой (его оград неторопливый строй), И гордость, что всегда порвет узду (его коня четыре на мосту) - Все то, чем длится в наших двух сердцах Наш Петербург, рассыпавшийся в прах. 1957

238

Как поутру заря роняет Лучи во всякий спящий дом И словно бы и не меняет, Но все преображает в нем - Так мне знакомо приближенье Чего-то, что светлей меня: Крыла какого-то паренья, Луча какого-то огня. И остается мне всего лишь Принять, поняв его едва, Прозрачный отблеск чьей-то воли, Упавший

на мои слова. 1960

239

Вот ты уходишь и не знаешь, Что взять тебе с собой в дорогу, И, выбирая, забываешь, Что нужно взять совсем немного. Возьми с собою пруд с осокой, Сирень и липу у балкона, Этюд Шопена, строчку Блока И шепот девушки влюбленной. Все остальное лишь обуза Для памяти и для созвучий, И пусть тебя скупая муза Прекрасной скудости научит. 1959

240

Я вспомнил - и в то мгновение Я сам был тому не рад, - Что это стихотворение Я начал лет сто назад. В парижском кафе, за столиком, Меж рюмок, локтей и ног. Писал я и думал: стоит ли? И все дописать не мог. О чем оно было, жалкое, Запачканное вином? Конечно, все только жалобы, И все они об одном. О том, что мне смерть обещана, Что в мире нехорошо, Что вот изменила женщина С накрашенною душой. На те же стихи с досадою Сегодня смотрю опять. Сумею ли я и надо ли Их все-таки дописать? Но если я даже сызнова От них сгоряча уйду - Листок мой, вином забрызганный, Когда-нибудь вновь найду. И снова, через столетия, За тот же возьмусь рассказ... О, горькие междометия - Когда я срифмую вас? 1961

241

Ты дал мне непосильную задачу: Быть человеком и познать Тебя. И вот я пробиваюсь наудачу, На тьму догадок истину дробя. Но не пробиться, знаю это точно. Так для чего ж на звезды я гляжу, Молюсь Тебе, не засыпаю ночью И темными стихами ворожу? Что от всего мне этого осталось, Что сбереглось к усекновенью дней? Неудовлетворенность и усталость, Да сердце бьется глуше и больней. Иль, может быть, вот в этом сердцебьеньи (Как после возвращенья с высоты) Верней, чем в чудесах и откровеньях, Залог того, что существуешь Ты! 1961

242

Мы с детства самого в плену Всечеловеческой неволи, За чью-то древнюю вину Несем ярмо жестокой боли. Вину людей? Вину богов? Кто объяснит нам эту тайну? От тех далеких берегов Был пройден путь необычайный. И все смешалось, поросло Тяжелой ржавчиной забвенья, Переплелись добро и зло, Созданье и уничтоженье. Поверим, будто мы одни Всему виною. Ведь иначе Невыносимы станут дни В краю небесной неудачи! 1960

243

Нет, и всматриваться не стоит! Ведь с собою не унести Эти звезды, луга, прибои - Все и сложное и простое, С чем мне больше не по пути! Знаю, знаю: пора пришла мне Подружиться с коротким днем, Мелкой речкой, замшелым камнем, Выкорчеванным скользким пнем; С равнодушной подругой-палкой, С шумом медленного дождя - Всеми теми, кого не жалко Будет мне потерять, уйдя. Ну а если и к ним я тоже Так привыкну, что станут мне И они всех небес дороже - Кто мне землю забыть поможет В беспощадной Твоей стране? 1959