Полное Затмение
Шрифт:
— Тут придётся ползти мимо кучи, — извинительно заметил Рикенгарп. — Но через несколько футов станет полегче, там есть проход.
Клэр уронила фонарик и бессильно разрыдалась во мраке. Бонхэм поднял его и потрепал девушку по щекам, пытаясь успокоить. Остроглаз испытал странное чувство: ему не понравилось, как Бонхэм трогает Клэр.
Самой Клэр, видимо, тоже. Она оттолкнула Бонхэма и хрипло каркнула:
— Пр... простите. Глупо сейчас плакать.
— Это время ничем не хуже любого другого, — сказал Остроглаз. — Можем посидеть тут пару минут, мы в
Луч фонарика тыкался вниз, и Остроглаз не видел, как трясутся от рыданий её плечи.
— Не знаю... — пробормотала Клэр. — Господи... я так хотела вернуться... но тут так странно... холодно, страшно, темно... ещё хуже, чем в Колонии...
— Не хуже, — сказал Рикенгарп. — У нас тут небо есть. Многие территории планеты — обширные — остались войной не задеты. Сами посмотрите, если полетите дальше.
Остроглаз промолчал. Пускай она так думает. Но он понимал, сколь невелики шансы хоть кому-то здесь выбраться из Парижа живым.
Помолчав, девушка сказала:
— Ладно, пошли.
Её голос звучал теперь совсем спокойно. Остроглаз взял у неё фонарик. Они двинулись дальше.
Вниз по туннелю. Лучи фонариков выхватывают из темноты красноглазых крыс и тараканов-мутантов размером с кулак.
Клэр села рядом с Остроглазом. Увидев это, Рикенгарп вздохнул так тяжко, словно ему на плечи свалился весь мир.
— А что с вашим... командованием? — спросила Клэр.
Остроглаз фыркнул.
— В нашем штабе заседает сотня мужиков да несколько женщин. Штаб расположен в подвале разбомблённого жилого дома. Чистят оружие, спорят о политике, читают, играют в карты на столе — таком обшарпанном, что ногтем проткнёшь. Ребята всех национальностей. Большинство говорит по-английски. Тут несладко, но у нас есть химические обогреватели, эрзац-кофе, немного консервов. В руинах кто-то шляется... Надо свернуть вот в этот туннель, дальше обвал, и дороги нет...
— Твой приятель что-то сказал про ВА.
— Фашики. Неофашисты.
— Второй Альянс?
Он взглянул на неё.
— Да.
Она горько рассмеялась.
— У нас в Колонии эти пруссаки тоже завелись. Переворот учинили, серьёзно. Под прикрытием чрезвычайной ситуации, требующей ввода полицейского контингента. Когда мы улетали, там уже всё под их контролем оказалось. Они заправляют в Колонии. Военное положение, мини-диктатура Прегера. Мой отец...
— Я как раз собирался про него спросить. Как он там?
— Думаю, он погиб. Он... — Клэр мотнула головой, зажмурилась. Спустя миг открыла глаза. — Бонхэм достал нам пропуск на уходящий через Блокаду корабль, но пришлось сойти на первой остановке. Мы украли шлюпку. Они собирались приземлиться в Штатах, и я абсолютно уверена, что нас привезли бы прямо в лапы ВА. Бонхэм считает, что ему собирались промыть мозги. Пришлось нам стырить свободную шлюпку, и так получилось, что мы пролетали над Европой, и Бонхэм знал, что штаб-квартира НС в Париже... — Она покачала головой.
— Пока город не обложили, всё было не так плохо. Никого не впускают и не выпускают, ну, может, и уцелели какие-то лазы... Много народу с голоду померло. Они пронюхали, что здесь Стейнфельд.
— Ты слишком много болтаешь, чувак, — резко вмешался Рикенгарп. — А если её экстрагируют? — Он облизал губы от крупинок синемеска. Язык его судорожно задёргался.
— Заткнись, — огрызнулся Остроглаз. — ВА уже всё это знает.
— Стейнфельд ваш вожак?
Остроглаз кивнул.
— Они город с лица земли готовы смести, гоняясь за ним. Методично пытаются его выманить... У вас в шлюпке не осталось топлива?
Клэр покачала головой.
Он пожал плечами.
В любом случае шлюпка уже у фашиков.
— Поверить не могу, что они сотворили с Парижем, — сказала она.
— Это не только они. По большей части — русские и янки. Рикенгарп и я — мы тоже янки. Зуб даю, сука, всё так и было.
— А из кого состоит армия Второго Альянса? В смысле, та, что обложила город.
— Сборная солянка. Много испанцев и итальянцев, но в высшем командовании латиносов нет. Там в основном бритиши. Буры, ливанские фалангисты...
— И что вы собираетесь делать?
Он мрачно покачал головой.
— Ты не туда посадила шлюпку, девочка. Ты на дне волчьей ямы. Мы тут на ниточке висим, надеемся, что союзники помогут. Они один раз пытались за Стейнфельдом скак прислать, но корабль сбили. Они попытаются снова. Ну, а если ничего...
Рикенгарп посмотрел на него.
— Остроглаз, ты меня вообще слышишь? Её могут схватить.
Остроглаз кивнул.
— А мне начхать. Девочка в такое дерьмо влезла, что имеет право знать. Нас самих уже сцапали. Воображаешь, что нам реально отсюда выбраться? Они это из нас с тобой выбьют, Гарпи.
— Ну, как хочешь, — сказал Рикенгарп, — мели языком, помело.
Остроглаз помедлил. Может, Рикенгарп и прав. Но он так устал... И ему казалось важным, чтобы она тоже узнала. Он покосился на Клэр и понял, что обязан ей довериться.
— Наши люди перемещаются к Парижу из других столиц Европы. Они намерены атаковать оцепление снаружи, чтобы Стейнфельд мог прорваться. Если бы не отчаянное положение, Стейнфельд им, думаю, запретил бы, потому что, скорее всего, фокус не удастся. Кордон ВА плотный и хорошо укреплённый. И у них егернауты есть.
— А это ещё что?
— Машины-убийцы. Огромные. Тяжело описать. Впрочем, мы уже три раза за три недели меняли базу. Они за нами гоняются. Может, стоило бы пробраться к Арке и дать себя обнаружить? Последний бой. Забрать с собой на тот свет нескольких засранцев, чтобы остальное НС спаслось. Мы станем мучениками, отличная политическая стратегия. Если кто-нибудь вообще узнает.
— Ты хочешь сказать — высунуться, чтобы вас убили?
— Угу.
— Триста спартанцев. Гм. Романтично.