Полное Затмение
Шрифт:
Рикенгарп издал каркающий кашель. Голос его взлетал и опадал, а глаза слишком часто моргали.
— Романтично, — сдавленно хихикнул он. — Может быть. Ну и херня.
— Зачем... зачем выходить к Арке? Ты же имел в виду Триумфальную арку, не так ли?
— Угу. — Он пожал плечами. — Не знаю, может, это глупо. Политическая символика. Попытаться объединить французов. Арка — одно из немногих почти не пострадавших сооружений старого Парижа. Это символ НС. Она на флаге НС. Мы захватили языка, который нам сообщил, что фашики намереваются сровнять её с землёй егернаутами. Пусть
Он осёкся, чуть смутившись.
Объяснять ей, как работают егернауты, так и не пришлось. Он лишь обмолвился впоследствии:
— Их придумали учёные военной корпорации, спонсируемой Вторым Альянсом, а фирмой этой заправлял немец по имени Егер.
Ему не пришлось объяснять дальше, потому что, выйдя на поверхность из станции метро на Клиши, они услышали заглушавший все звуки рык егернаута. А спустя несколько минут, пробежав по тротуару пару кварталов к новому убежищу, и увидели его.
Рикенгарп и Остроглаз переглянулись и побежали быстрее.
Клэр казалось, что они бегут не в ту сторону: в облако пыли, окружавшее егернаут. Остроглаз что-то крикнул её спутникам: пускай-де остаются, где были.
Тряслась земля, да что там — сам воздух содрогался от рёва машины-убийцы. Скрежет, стон разрываемого металла, хруст камней под стальными жерновами... Они увидели монстра прямо перед собой. Чудовище было подсвечено вдоль осей, жёлтые и красные огни озаряли изнутри расходившееся от него пылевое облако.
Егернаут грозно возвышался над ними: пятиэтажная сдвоенная свастика из стали и пластмасс, и пылевой вихрь вокруг неё был как магический плащ.
Остроглаз прищурился. Песок жёг ему глаза, а дым, идущий от ямы с рваными краями на месте дома, разъедал слизистые. В этом доме располагался штаб.
Оператор егернаута закончил работу. Остроглаза и остальных он не заметил. Сокрушив на своём пути несколько массивных зданий, словно карточные домики, он развернулся и поехал обратно. По оба борта машины, как турбулентный след от скоростной лодки, дождём разлетались кирпичи и булыжники. Узконаправленные микроволновые лучи размягчали и плавили их на лету.
Чудовищная машина напоминала огромное вагонное колесо без обода. Нет, два колеса с восьмёркой спиц у каждого. Гидроплазовые «мускулы» помогали ей рыть, пахтать, долбить, раскидывать в стороны препятствия. Она была похожа на газонокосилку Rototiller — но пятидесяти ярдов высотой.
На осях, между восьмёрками крутящихся спиц, имелся источник ядерной энергии, так что стрелять по егернауту было не самым разумным решением. Источник был закреплён — оси поворачивались вокруг него. На егернаут и неподвижный-то смотреть жутко было — а в движении тем более. Идеальное орудие государственного терроризма. За месяц полдюжины таких машин могли стереть с лица земли город. Справиться с ними было крайне сложно.
Рикенгарп и Остроглаз вынужденно перелезли через уцелевший зубец стены, кашляя в дыму и пыли. Они слышали гул удалявшегося егернаута, монументальный скрежет, ощущали дрожь воздуха — такую сильную,
А потом спустились в дымящуюся яму, где некогда находилась штаб-квартира Нового Сопротивления.
Лениво догорала чья-то кожаная куртка — в этом месте егернаут раздавил химическую печку. Кроме языков пламени, в яме ничто не двигалось, да ещё дым поднимался к небесам причудливыми завитками, словно души погибших покидали тела. Там и сям виднелись клочья волос, обрывки кожи, истерзанные останки. Окровавленная, но бескровная рука когтем торчала из развалин. Окровавленные же чёрные банданы в беспорядке перемешались с плотью и мозгами обладателей.
Егернаут не единожды проехался по этому месту.
Остроглаза точно током шибануло, когда он увидел, что осталось от Дженкинса. Сердце его подскочило и превратилось в камень.
— Они все мертвы, — трясущимся голосом констатировал Рикенгарп. Голосом жалобным, как у потерявшегося мальчика.
Остроглаз покачал головой.
— Нет, не все... может, кто-то и сбежал... — А, пустые мечты. Он попытался представить, как это происходило. — Часовые... фашики послали коммандос снять часовых. Потом привезли сюда егернаут на тихих грузовиках. Самосборка из частей... может, в квартале отсюда. Активировали. Эта штука развернулась... в сложенном виде она очень компактна... И обрушилась на наших, не успели они и понять, что происходит...
Рикенгарп сказал, сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик:
— Она же такая шумная. Даже если всё произошло внезапно — может, кому-то и удалось выбраться из здания. Наверняка.
Они ещё немного побродили на руинах. Живых не было. Одни лишь куски тел друзей.
Гул егернаута начал стихать. Всё равно что слушать шагающий литейный цех.
Появился новый звук. Шум и скрежет колёс. Джипы. Грузовики.
— Фашики вернутся проверить, не уцелел ли кто, Гарпи, — сказал Остроглаз.
Рикенгарп, сжав губы, водил во все стороны бешеными от гнева глазами. Он был на волоске от срыва. Остроглаз очень осторожно положил руку на плечо Рикенгарпа. Рикенгарп волчком развернулся, что-то прорычал, наставил на него ствол. Курок щёлкнул. Предохранитель не был снят.
Остроглаз глотнул, чтобы протолкнуть на место подскочившее к горлу сердце.
— Это же я, Гарпи. Срань Господня...
— Прости, я...
— Тебе реально стоит слезть с этой синей дряни, чувак.
— Это не то... — Из глаз Рикенгарпа по грязным щекам струились слёзы. — Они...
— Знаю. Ты прав, чувак, кто-то наверняка выбрался. А теперь послушай. Фашики возвращаются. Если заберёмся повыше, сможем кого-нибудь убить. Понял? — Рикенгарп позволил Остроглазу взять себя за руку и отвести прочь. Шум грузовиков стал громче. Остроглаз увидел, что впереди дым рассекла полоска света.
— Бля...
Подбежали, кашляя и задыхаясь, Клэр с Бонхэмом и Курландом.
— Там солдаты, — выдохнул Бонхэм. — Это не...
— Это ВА, — ответил Остроглаз. — Бежим! — Он повёл их вниз по улице, подальше от шума. Прочь из толстого пылевого облака, вниз по извилистым улицам шириной двадцать футов по каждой стороне.