Полосатый Эргени (сборник)
Шрифт:
однообразен, дик. Они пели про то, как всходило солнце из-за синего леса,
как вышли на болото три белые важенки — талы — пощипать зеленой травы и
сладкой морошки. Выходил тут из леса молодой Уа-охотник. В руках у него
острое копье, во лбу меткий глаз, в сердце у молодца горячая кровь.
В это время Уа опустился на землю. Разрисованные матери ходили вокруг
костра и рвали руками траву. А мальчик, сжимая в руке воображаемое копье,
подползал
охотник, как высматривает добычу и рассчитывает свое нападение.
Вдруг он вскочил и с криком взмахнул обугленной палкой. Женщины,
девушки и дети пронзительно завизжали, а татуированные матери бросились
убегать. Лица их побелели от страха, глаза широко раскрылись. Они бегали
вокруг хоровода сколько хватало сил.
Всего трудней было толстой Огге. Она задыхалась, ноги ее подгибались
от усталости. Уа быстро настиг ее и ткнул обугленной палкой в спину. Новый
пронзительный визг огласил воздух, и Огга, добежав до медвежьей шкуры,
рухнула ничком в густую пушистую шерсть.
Фао подошел к ней со своими красками. Он провел угольком черную линию
от красного кружочка кверху, а охрой — красную полоску вниз. Это означало,
что копье охотника пронзило сердце и из него побежала красная струйка
крови.
Одна самка оленя была убита, но игра продолжалась. Теперь Уа гонялся
за Уаммой. Это были не сын и мать: это был страстный охотник, который
гнался за испуганной добычей. Уамма бегала лучше Огги, но и она недолго
спасалась от своего быстроногого преследователя. Он ударил ее, и довольно
больно. Фао снова подошел к упавшей на шкуру женщине и проделал над ней ту
же церемонию, что и над Оггой.
Теперь настала очередь сразить молодую Баллу. Балла — высокая и
стройная женщина. Когда она убегала от мальчика, ветер свистел в ее ушах,
и сама она была похожа на резвую девочку-подростка. Уже три круга
пробежали они вокруг хоровода, а расстояние между ними почти не
уменьшалось.
Вдруг Балла споткнулась о кочку и шлепнулась в траву. Еще мгновение —
и охотник был уже над ней. Уа, забывшись, так ткнул ее палкой, что у нее
на правой лопатке появилась большая ссадина.
Когда Фао докончил разрисовку поверженной жертвы, у нее на спине
можно было заметить две красные полоски. Одна из них была сделана рукою
художника, а другая — настоящая кровь, вытекавшая из царапины.
Каху велела всем трем женщинам подняться. Они стали рядом: Уамма —
посередине, Огга, с рогом в левой руке, —
держала рог в правой руке и с улыбкой посматривала на Уа, который так
больно ее ударил. Но почему-то ей было смешно и вовсе не хотелось
сердиться.
Охотник стоял неподвижно с поднятым копьем, как будто прицеливался в
добычу. А девушки и женщины пели про оленьих важенок, про то, как они
вышли на болото пощипать зеленой травы и как вонзил им в сердце копье
молодой Уа-охотник.
Загон оленей
Заклинательный танец кончился, но никто еще не расходился. Только
Уамма, Балла и Огга побежали проведать своих малышей. Балла мчалась
впереди, подскакивая по-детски на одной ноге.
Рыжая Уамма старалась не отставать, но это ей плохо удавалось. Она
завистливо любовалась легким бегом Баллы. Сзади трусила Огга. Она тяжело
переставляла короткие ноги, пыхтела и задыхалась.
Кашляя и прихрамывая, поплелась в землянку к Родовому огню старая
Каху. Она с трудом опиралась на корявую клюку. Губы ее все еще шевелились,
как будто она никак не могла кончить свое бормотание.
И вдруг случилось то, что навсегда утвердило за ней славу великой
заклинательницы. Из лесу выбежал высокий охотник.
Все обернулись. Дети закричали:
— Калли вернулся! Калли!
Калли показал копьем в сторону болота.
— Чикчоки! — кричал он. — Много оленей, как комаров! Много!
Все радостно засуетились:
— Где чикчоки?
— На болоте! Охотники гонят. Помогать надо! В загон загнать!
Олений загон был по ту сторону оврага. Там на кочковатом болоте были
воткнуты два ряда высоких жердей. Между собой они соединялись также
длинными жердями, привязанными пучками ивовых прутьев.
Это были две высокие изгороди. Через них не могли перепрыгнуть ни
олень, ни дикая лошадь. Изгороди в сторону болота расходились широким
раструбом. К береговому обрыву они суживались, как воронка. Здесь
оставался проход шагов в семь шириной. Он вел на небольшую площадку — род
террасы, сплетенной из древесных ветвей и замаскированной елями. Террасу
снизу поддерживали тонкие жерди. Сооружение было очень шатко. Даже
человеку ступить на него было опасно.
Все население поселка, кроме старух и больных, приняло участие в
облаве. Матери, девушки, подростки и дети лет от семи и старше перебрались
на другой берег оврага. Там залегли они длинной цепью, спрятавшись среди