Полукровка
Шрифт:
Она подождала ровно столько, пока не закрылась дверь в ее холодную, темную комнату, прежде чем у нее посыпались вопросы.
— Что случилось? Ты что-то нашел? И почему… почему ты мокрый? — она с тревогой наблюдала за ним, сжимая и разжимая кулаки, пока он тихо разводил небольшой огонь в очаге.
Когда он затрещал, она смогла лучше разглядеть, что на нем больше не было кожаной одежды, остались только рубашка, бриджи и ботинки. Все это было слегка влажным под ее руками, а на воротнике остались едва заметные кольца, как будто что-то испачкало его и не до конца
Он потянулся к ней, но она подошла ближе и стянула с него рубашку через голову.
Сорча потрясенно втянула воздух. Две зловещие линии порезов беспорядочно пересекали верхнюю часть его груди, чуть ниже горла.
— Орек… — ее пальцы дрожали, проводя прямо под нижним порезом. — Что…
Он накрыл ее руки своими, притягивая их к себе, чтобы успокоить свое бешеное сердцебиение.
— Я уже очистил их.
Сорча подняла на него взгляд, вокруг нее закружилось замешательство.
Почему он такой спокойный? Почему он так на меня смотрит?
— Ты что-то нашел? — у нее внутри все опустилось, сосущий ужас заставил ее дышать быстро и неглубоко.
— Все в порядке, сердце мое, — пророкотал он, потирая большим пальцем ее трепещущий пульс. — Я позаботился об этом.
— Там действительно что-то было?
— Да.
Она хотела спросить больше, но он придвинулся ближе, прижимая ее к стене. Он просунул одно большое бедро между ее, заставляя ее подняться на цыпочки, приподнял ее подбородок, чтобы получить медленный, обжигающий поцелуй.
Горячая сладость была почти невыносима, но:
— Почему ты пытаешься отвлечь меня? Что случилось?
— Прости, что заставил тебя беспокоиться, — ответил он, покрывая легкими поцелуями ее щеку, шею. — Позволь мне загладить свою вину.
Его ловкие пальцы быстро справились с корсетом, и прежде чем она успела даже подумать о том, чтобы снять его, его рука скользнула ей под рубашку, чтобы снять лифчик. Горячая ладонь его сомкнулась на ее талии как раз в тот момент, когда его язык скользнул между ее губами, уговаривая ее.
— Орек, — ей не нравилось, что ею управляют, что ее отвлекают, и то, насколько он искусен и в том, и в другом.
У ее губ вырвался долгий вздох, затем он прижался лбом к ее лбу. Низкое, ровное мурлыканье зародилось под его теплой кожей, успокаивая неистовую остроту ее беспокойства.
— Позже, — прошептал он. — Я все объясню позже, сердце мое. Прямо сейчас ты мне нужна.
Она посмотрела ему в глаза, казавшиеся янтарными в тусклом свете, и задумалась. Она полагала, что может подождать — ее насторожил почти дикий блеск в его глазах, но его сердцебиение под ее рукой было ровным.
— Позже, — наконец согласилась она, затем вцепилась в его слегка влажную гриву. — Но тебе лучше загладить свою вину передо мной.
Легкое мурлыканье перешло в рокот, от которого ее лоно сжалось, а груди напряглись. Низкий стон зародился в ее горле, и Орек наклонился, чтобы пососать ее кожу там. Его руки быстро избавили ее от остатков одежды, и он поцеловал ее грудь, пока стягивал бриджи по бедрам.
Ее
Он подтянул ее выше, чтобы освободить член, прижимая горячий стержень к ее жаждущему, истекающему смазкой лону. Они оба вздрогнули, когда член скользнул по ее гладкой коже, широкая головка зацепилась за ее клитор. Сорча ахнула, когда он наконец освободил ее от своих поцелуев, эти горячие губы оставили на ней клеймо, когда спустились по ее шее и груди, чтобы прикоснуться к одному соску.
Орек использовал стену, чтобы поддерживать ее одной рукой, оставляя свободной руку, чтобы пощипывать и дразнить другую грудь, обводить изгиб ее талии, разминать своими сильными пальцами упругую плоть ее зада. Эта рука была повсюду, притягивая, толкая и дразня, доставляя удовольствие ее телу.
— Орек, — захныкала она ему на ухо.
С рокочущим рычанием он насадил на толстый член ее лоно и позволил ей опуститься на него. Рот Сорчи открылся в беззвучном крике, таким приятным был ожог от его вторжения, и он втянул ее нижнюю губу в рот, чтобы прикусить и успокоить.
Она практически висела, прижатая вплотную к его бедрам, насаженная на его член. Сорча выгнулась, желая трения, но он не дал его.
Он прижал ее плечи к стене и обхватил руками ее бедра, заставляя принимать каждый толчок именно так, как он хотел. Ее руки шарили в поисках опоры, впиваясь в кожу его предплечий. Скольжение его члена внутри нее было восхитительным, затуманивая ее разум каждым ударом и возбуждая при каждом отступлении.
Ее груди подпрыгивали при каждом сильном столкновении их тел, соприкасающихся друг с другом, и у Сорчи мелькнула отстраненная мысль, что она надеется, что все остальные крепко спят, потому что в происходящем не было ничего тихого или нежного. Толчки Орека были размеренными, но жестокими, заполняющими ее полностью. Она чувствовала его повсюду, глаза не могли отвести от обжигающей интенсивности его взгляда. Он смотрел на нее так, словно хотел проглотить ее.
И ей это понравилось.
Его темп стал бешеным, и Сорча приподнялась, насколько могла, ему навстречу, чтобы добиться большего трения там, где она нуждалась в этом. Рокочущий рык застрял у него в горле, а затем его большой палец оказался там, надавливая на ее клитор, и Сорча разлетелась на части.
Она подавилась своим криком, звезды танцевали на краю ее поля зрения. Ее тело напряглось с оргазмом, но Орек вгонял себя внутрь снова, снова, через все это, удерживая ее удовольствие на грани боли. Он притянул ее к своей груди, поддерживая одними руками, и Сорча вцепилась зубами в его плечо, чтобы заглушить крики.