Полукровка

Вендел С. И.

— Я попробую найти карту, — сказала лавочница.

— Спасибо, — сказала Сорча, крепко держа руку на кармане, в котором все еще был кошелек с монетами.

Наконец, оставшись одна, она сняла испачканную рубашку и бриджи. Она не смогла сдержать гримасу отвращения, когда впервые за несколько недель сняла носки и едва удержалась, чтобы не бросить их в печь. Ей не нужна была уборная, пропитанная запахом горящих, потных носков.

Почти нырнув в теплую воду, Сорча застонала от восторга. Она откинула голову на спинку ванны и вздохнула, погрузившись до подбородка, позволив рукам всплыть,

а груди покачиваться.

Идеально.

Боль в ступнях и животе утихла от успокаивающего тепла, и она опустила голову под воду, соскребая многодневный пот и грязь. Она не щадила себя, обмывая куском мыла каждый дюйм, до которого могла дотянуться, счищая дни страха и грязи.

Вскоре ее кожа стала розовой, волосы мягкими, а ногти чистыми.

Она почувствовала себя самой собой больше, чем за последние две недели.

К тому времени, как она закончила, вода была едва теплой. Сорча встала, отряхиваясь, и поморщилась, увидев серовато-коричневый цвет воды, что осталась в ванной.

Вытереться и облачиться в чистую одежду было своего рода удовольствием.

Новые брюки оказались слишком длинными, рубашка — великоватой, а единственный комплект нижнего белья, который она нашла, был немного маловат. Она натянула все через голову и поправила груди, слегка поворчав, когда они чуть не вывалились из мягкой кожи. Но она смогла завязать бретели, кожа была хорошо обработана и поддерживала ее спину, так что Сорча действительно не могла жаловаться.

Она снова надела плащ, монеты и кинжал по-прежнему лежали в кармане, а испачканную одежду она сложила и решила пока оставить.

Сорча обнаружила лавочницу, склонившейся над потрепанной картой, стопка товаров, уже приготовленных для нее, ждали на прилавке из красного дерева. Несмотря на то, что женщина ворчала и фыркала, стопка была аккуратной и основательной. Тяжелый зеленый шерстяной плащ с застежками спереди и разрезами для рук накинут поверх чистых, хотя и мятых рубашек, похожих на ту, что была на ней сейчас. Следующими были дополнительная пара брюк и связки носков. Рядом с ними были сложены стеганый спальный мешок, три одеяла, слегка пахнущий плесенью мех и бурдюк с водой, а также пустой кожаный рюкзак.

Она начала упаковывать все товары, когда на стол опустилась исхудавшая рука.

— Сначала монеты, дорогуша.

— Да.

Сорча вытащила достаточно монет, чтобы хватило за все, плюс еще одну назло. Она поморщилась, тратя деньги, подаренные ей Ореком, половина монет исчезла в потайном кармане лоскутной юбки лавочницы. Женщина похлопала себя по карману, издав приглушенный звон, и хмыкнула.

— Стоит ли мне знать, где ты это взяла?

— Я их не крала.

Лавочница покосилась на нее.

— Я бы предпочла, чтобы ты сказала это.

— Кража золота определенно навлекла бы на меня слежку. Я думаю, город бы этого не хотел.

— Мы не хотим, чтобы за тобой здесь следили, — сказала владелица магазина, пожимая плечами. — Думаю, тогда я не буду беспокоиться о том, что к нам постучится большая зеленая скотина.

Сорча ничего не сказала на это, позволив женщине думать, что ей заблагорассудится, и вместо этого повернулась,

чтобы наполнить рюкзак. Одежда была не очень хорошей, но прочной, и по прошествии двух недель в одной и тоже же грязной рубашке, она наслаждалась ощупыванием каждой вещи, прежде чем положить ее в рюкзак.

Пытаясь наполнить рюкзак вдвое меньший, чем у Орека, она украдкой наблюдала за продавщицей, склонившейся над картой. Ей потребовалось мгновение, чтобы понять, что женщина вносит в него дополнения, заполняя многие пробелы внизу, в южном регионе.

— Ты с севера?

Сорча взглянула на хозяйку магазина. Несмотря на то, что она склонилась над картой, в ней чувствовался интерес. Если бы она была кошкой, Сорча могла бы представить, как ее уши повернулись в ее сторону.

Может, она и не была гостеприимной, но Сорча знала, что любой хороший лавочник держит ухо востро в ожидании хороших возможностей. Лучшие из них также торговали информацией и сплетнями. Будучи сама из маленькой деревни, Сорча знала, что новости — это своего рода валюта. Несмотря на то, что горожане шипели и хотели, чтобы она убралась, они будут говорить о ней за своими чашками в течение нескольких дней.

Как и любой хороший лавочник, эта женщина хотела получить товар, так сказать.

— Да, — сказала она. — Дарроуленд.

— Хм. Тебе еще далеко.

Она повернула карту лицом к Сорче, указывая согнутым пальцем на свои нацарапанные дополнения. Она пометила Биррин буквой «Б» и добавила извилистую реку, соединив ее с рекой, которую она знала на севере. Сорча могла бы отправиться вдоль реки в более знакомые земли, но расстояние заглушало любое облегчение, которое она, возможно, испытывала.

Почти вся карта лежала между ней и столицей Глеанны. А Дундуран с расположенным неподалеку Гранахом находился к северо-западу от него, еще в пяти днях пути и даже не на верхнем, северном краю карты.

Сорча знала, что путешествие займет не менее двух недель — именно столько времени потребовалось ее похитителям, чтобы добраться сюда, а они знали дорогу и имели лошадей. Но, увидев все так ясно…

Она сморгнула очередную жгучую волну слез.

— Реку лучше держать слева от себя, — сказала продавщица, обводя пальцем закорючку. — Все, что за ней, вплоть до предгорий, — страна орков.

— Это другие города? — Сорча постучала по другим буквам, написанным женщиной.

— Ага.

— И будут ли они такими же гостеприимными, как вы?

— Хм. Более или менее. По крайней мере, пока ты не попадешь в сам Эйреан. Мы не очень добры к незнакомцам.

— Я заметила.

Лавочница смерила ее суровым взглядом.

— Трудно сочувствовать твоей участи, когда мы годами умоляли корону сделать что-нибудь с границами.

— Но границы…

— Как ты думаешь, кого они забирали первыми? Меньше работы, чтобы перебросить нас к ним, если мы совсем рядом, — продавщица кивнула налево, на лес за ее дверью. — Все знают, что кого-то похитили. На какое-то время стало немного лучше. Думаю, им пришлось начать искать людей дальше на север для продажи.