Полжизни
Шрифт:
Но Марія окунула меня опять въ ливорнскую д?йствительность.
Она меня дожидалась. Схвативъ меня одной рукой за бортъ пальто, она другой начала тыкать въ золотую брошку, приколотую у ней подъ манишкой.
— Il signorino biondo! объявила она мн?, красн?я отъ удовольствія. Tanto gentile! вскричала она и ушла вся въ плечи… I signori Russi sono tutti gentili-gentili!..
Я вид?лъ, куда идетъ маневръ; но оставался холоденъ и н?мъ, какъ рыба. Она не отставала отъ меня и поднялась даже со мной на сл?дующую площадку; потомъ, видя, что никакія ея заигрыванія не въ силахъ выманить у меня ни единой галантерейной вещи, ниже засаленной
— A rivederla!
Наташа, не спрашивая, догадалась почему-то, что я ?ду изъ Ливорно не по жел?зной дорог?, а моремъ.
— Вы идете въ городъ? спросила она меня на другой день утромъ. Возьмите меня.
Она силилась говорить спокойно и даже улыбаться.
Мы пошли. На набережной лодочники стали приставать къ намъ на каждомъ шагу съ неизб?жнымъ:
— Comanda una barca, signore?
Я нам?тилъ сверху б?лую лодку, съ кличкою «Страделла», и указалъ на нее кучк? лодочниковъ.
— Куда вы? пугливо спросила Наташа.
— Хотите со мной на пароходъ?
— Какъ, вы совс?мъ?..
Она не договорила.
— Н?тъ, тихо разсм?ялся я, увозить васъ не стану, я только осмотр?ть пароходъ. Про?демся — и назадъ. Нынче, видите, море, какъ зеркало, качки не будетъ.
— Я не боюсь… куда хотите… съ вами…
Сторговались мы съ лодочникомъ до парохода «Etna» и обратно. Подъ нав?сомъ лодки сид?ть было прохладно. Наташа повесел?ла немного. Лодочникъ въ пестрой фланелевой рубашк?, съ цыганскимъ лицомъ, работалъ за троихъ — совс?мъ не по-итальянски, и мы, черезъ дв?-три минуты, вы?хали на просторъ.,
— Николай Иванычъ, обратилась ко мн? Наташа, и серьезный взглядъ ея добрыхъ глазъ съ заботой покоился на мн?. Простите за одинъ вопросъ… Скажите: я угадала, вы туда ?дете? и она махнула рукой.
— Туда, Наташа.
— Можно еще вамъ сказать одну вещь?
— А то хотите, небось, таиться отъ меня?
— Неужели, навсегда? Свою родину совс?мъ бросите? Мы не такъ давно говорили съ вами объ русскихъ переселенцахъ… Они на васъ не похожи… И вы то же тамъ будете д?лать, или н?тъ?
Приходилось въ посл?дній разъ испов?дываться:
— Н?тъ, Наташа, я бы блажилъ, еслибъ выдавалъ себя за отщепенца, за искателя удачи. Не нужда меня гонитъ, жаловаться мн? не на что… Со студенческой скамьи попалъ я къ графу… въ вашемъ семейств? прожилъ до тридцати-семи л?тъ; меня учили, ласкали меня, платили хорошо… я все извлекъ изъ моего д?ла, что только можно было. Такъ изъ-за чего же я стану прикидываться горькимъ пролетаріемъ?
— Вы б?жите же… чуть слышно возразила Наташа.
— Н?тъ, я не б?гу, а ?ду стряхнуть съ себя то, что пристало ко мн? не моего, что м?шаетъ мн?, руки связываетъ. Видите ли, голубушка моя, у каждой породы людей — своя очистительная купель… Прежде ?хали воевать съ нев?рными, или искали приключеній, или наслаждались красотами природы, или кидались въ философію… нынче переплываютъ море. Въ воздух? оно, видно иначе трудно вернуться съ другой кожей и другимъ лицомъ…
— Вы останетесь все тотъ же, ув?ренно выговорила Наташа.
— Для того, что мн? дорого — да; но между вс?мъ остальнымъ и мной — должна лечь пропасть. Много ли на это потребуется времени, — я не знаю.
— А какъ всю жизнь?
— Не бойтесь, въ янки меня не перед?лаешь я не для Америки туда ?ду,
Мы подъ?хали къ пароходу. Насъ приняли на трапъ. Наташа внимательно все осмотр?ла и нашла, что въ общей зал? слишкомъ много украшеній, а каюты — темны и узки.
— Разв? вы прямо? спросила она меня съ тревогой.
— Н?тъ, я до Марсели; а тамъ про?дусь по Франціи. Только я хочу сейчасъ же пріучить себя къ морскому пути.
Она не возражала мн? п, спустившись въ лодку, притихла и сосредоточенно гляд?ла на воду.
— И намъ съ вами, Наташа, заговорилъ я, надо переждать… справляться другъ о друг?… до поры до времени.
— Зач?мъ? сквозь слезы вымолвила она.
— Такъ лучше будетъ.
Она отвернулась къ вод? и до самой набережной не проронила ни одного слова.
Только на крыльц? отеля она спросила меня:
— Вы ночью?
— Въ десять часовъ вечера.
— Такъ прощайте же, Николай…
Она вырвала руку, которую только-что подала мн?, и бросилась б?жать по л?стниц?.
Ей только и высказалъ я вслухъ то, что ц?лый годъ смутно жило во мн?. Она — но погибнетъ. Ее не засосетъ никакое барство. Въ этомъ н?жномъ т?л? нервы мыслящаго и самоотверженнаго существа. Вся ея жизнь уйдетъ на долгъ и на идею. Если и суждено намъ встр?титься, — я ей не возв?щу ничего новаго. А до т?хъ поръ надо быть одному, надо выкурить изъ себя все Кудласовское — вплоть до моей безц?нной Наташи. И она — тепличный цв?токъ, и она возрощена на готовенькомъ, и ей придется куда-нибудь б?жать, когда захочетъ, какъ я, сд?лать себ? иной образъ.
Мн? никого уже не было жаль за три часа до прощанія моего съ твердымъ материкомъ, я уже не стыдился своего бездушія, я не повторялъ байроновскаго «farewell». Я зналъ одно: сотни тысячъ такихъ же людей, какъ я, и, быть можетъ, умн?е, честн?е, даровит?е, сгинули въ этомъ самомъ «старомъ св?т?» въ ужасныхъ мукахъ общественнаго ада! А я выплылъ, безъ особой борьбы выплылъ, выплылъ черезъ то самое барство, къ которому не изм?нилъ чувствъ своихъ. И что такое одна моя сд?лка съ сов?стью, когда милліоны готовы бы продать себя вс?мъ духамъ тьмы, только бы не гор?ть на медленномъ огн? голодной агоніей? Какъ см?ю я носиться съ своей сов?стью? Могу ли я медлить хоть еще минутой! Кому же, какъ не мн?, вернуть алчущимъ и жаждущимъ то, что я отложилъ на моей «управительской служб?», отложилъ не въ одн?хъ деньгахъ, а въ возможности кончать свой в?къ, чуть не лежа на полатяхъ! А какъ же спастись отъ этого лежанья, которое походя зовется у насъ «д?ломъ»? Гд? отр?шиться отъ того, что я — «интеллигенція», гд? выучиться быть такимъ бурлакомъ, съ которымъ бы всякому стало хоть на чуточку полегче тянуть свою лямку?
Я довелъ эти вопросы до желаннаго вывода — и, посмотр?въ на часы, спустился внизъ, куда къ девяти часамъ долженъ былъ явиться п?шій возница, — довезти мои вещи до лодки. Возница запоздалъ. Я с?лъ на л?стницу и поглядывалъ на вечернее катанье и гулянье. Вотъ пронесся шарабанъ… Я узналъ вороныхъ клеперовъ графини. Она каталась со всемъ семействомъ. Да и Наташа сид?ла съ Колей на задней скамейк?. И хорошо она сд?лала, что по?хала. Кром? ея, никто не зналъ, когда я у?зжаю. Заднія колеса шарабана промелькнули и слились съ сумерками, за нимъ про?хали еще два экипажа… Глаза мои не посл?довали за шарабаномъ. Одно т?ло мое стояло тутъ; а мысль, воля, желаніе, все это уже катило на вс?хъ парахъ, пожирая бездонный океанъ.