Портрет моего мужа
Шрифт:
Глава 38
Глава 38
Урчание в животе разогнало дрему. И Кирис встрепенулся. Надо... возвращаться надо. Придумать что-то в оправдание... или ничего не думать?
Главное, дойти.
Он-то сможет, а вот мальчишка, придремавший у огня? Его не бросишь, но и на себе не потащишь. У Кириса на это сил точно не хватит. Кажется, подруга детства взяла не только кровь.
Впрочем, стоило ему пошевелиться, и мальчишка открыл глаза. Черные, как треклятая ночь. Это позже
– Пора идти?
– обреченно спросил Йонас.
– Не хочешь?
Мальчика выполз из кокона и потянулся к одежде.
– Опять запрут. Бабка, небось, нажаловалась папаше, а у того один разговор. Ты ведь тоже меня ненормальным считал, верно?
Отвечать не хочется.
Да и ответ не нужен.
– Считал. Поэтому и не пришел раньше. Я все ждал, ждал... думал, вспомните... правда, ее душу забрали. Кто? Не скажу. Кто-то из наших. Извини, был бы я сильнее, смог бы понять, а так... ее убили на том алтаре, как прочих, а душу забрали. Старый ритуал.
Он потер нос рукоятью клинка.
– Несложно... надо только иметь фиалы из алмаза... алмаз крепкий. Капля крови. Пара рун... к сожалению, в некромантии очень много простых обрядов. Таких, из-за которых стали ненавидеть именно некромантов. Но ты все равно мог бы прийти раньше.
– Извини.
Йонас пожал плечами.
– Я понимаю. Отцу выгодней представлять меня безумцем, да и... я по сути им и был. Но больше не позволю... я бы и сам мог сказать... я ведь слышал, как они умирают. А потом забывал. Вспоминал. Но это больше не казалось важным.
Он тряхнул головой.
– Зачем ты пытался себя убить?
– Чтобы не убить кого-то, кроме себя. Кстати, увидишь, удобное объяснение... будет... я совершил убийство и, не вынеся груза содеянного, покончил с собой. Но сперва расправился с тобой.
– Почему со мной?
Одежда высохла, впрочем, от грязи ее это не избавило. И теперь ткань раздиралась с сухим хрустом. Да и по жесткости напоминала наждак. Однако... избаловался Кирис. Привык к удобствам. Остались в прошлом времена, когда он и спал на земле, и грязи не боялся.
– Слишком много знаешь. Ему сейчас нужно избавиться от лишних людей.
Мальчишка пригладил волосы.
– Тебе не кажется, что ты преувеличиваешь?
– А тебе не кажется, - тон в тон отозвался Йонас, - что ты преуменьшаешь? Сам подумай. Что бы тут ни происходило, могло ли оно вообще случиться без его ведома?
Повертев ботинок, Йонас отправил его в угол. И то верно, задубевшая ткань - это еще куда ни шло, а вот окаменевшая кожа куда как болезненней.
– Не знаю.
– Знаешь, - мелкий поганец усмехнулся.
– Все ты знаешь... а еще... в той истории тебя подставили. Хотя...
Его улыбка была почти мечтательной.
– Это ты тоже знаешь... жаль не хочешь их отпустить. Это никогда не заканчивается хорошо. Мертвецам сложно с живыми. Поэтому не слушай. И вообще, идем. А то ведь соскучатся.
Дверь
– Погоди, - ему пришлось вернуться в дом, благо в шкафу нашелся запас старых свечей.
– Держись за мной и... молись.
– Не умею, - свечу Йонас взял. Зажег от угля в камине, который вытащил пальцами.
– Что ты за жрец такой?
– Хреновый... я вообще это сразу говорил, но кто ж меня услышит.
В тоннеле пламя слегка присело, растеклось по воску. Но не погасло, уже хорошо. Когда-то на полке у двери хранились лампы, но то ли убраны были за не надобностью, то ли сворованы, ныне полку покрывал толстый слой грязи.
Идти было недалеко. Почему-то не отпускало ощущение, что за ними все еще наблюдают, но Кирис отмахнулся: этак недолго и паранойю заработать.
– Мне здесь не нравится, - мальчишка держал свечу ровно, не обращая внимания на воск, заливающий пальцы.
– Тебе не больно?
– А? Нет... я не очень хорошо чувствую боль. У меня вообще с чувствами как-то сложно.
Кирис поверил.
То, что дверь приоткрыта, он понял по запаху. Вниз проникала смесь ароматов, заставившая желудок болезненно сжаться. Жареное мясо. Острый соус. Ваниль...
– Я есть хочу, - жалобно произнес мальчишка.
– Может... побыстрее. А то заметят если, то накажут... сидеть еще и без ужина совсем неохота.
Кирис кивнул и добавил.
– Если вдруг... я принесу. Что ты любишь?
– Все люблю. Я неприхотливый, - он почесал ухо и смахнул с пальцев застывший воск.
– Я... в принципе, если еда есть, то хорошо. Но мясо лучше всего... сырое... то есть, не совсем, чтобы сырое, но... в общем, бабка думает, что если меня поить молоком и кашами, то я избавлюсь от дурных привычек.
Странный рецепт.
Но Кирис кивнул: мясо, так мясо. Он и сам надеялся, что их возвращение не то, чтобы вовсе останется незамеченным - он все же не был настолько наивен, скорее, что заметят его далеко не сразу.
Есть хотелось.
И переодеться.
Грязная одежда приклеилась к коже, а вот о том, как выглядят ноги, он вообще старался не думать.
Дверь отворилась беззвучно. Выходила она, как ни странно, на кухню, в один из нескольких погребов, где одуряюще пахло копченостями. И мальчишка, не удержавшись - Кирис его понимал - сдернул тонкую палку вяленой колбасы. Разломав ее пополам, он протянул кусок Кирису.
– Ешь, пока... тут хорошо, и Йорга не ругается. Она... ей кажется, что я значу больше, чем это есть на самом деле. В ней сильна кровь. А вот в ее племяннице крови не было. Дурь одна. Говорила, что меня любит, но с папашей переспала. Какая это любовь?
– Йонас, окончательно утратив прежний лоск, говорил с набитым ртом, поэтому часть слов приходилось угадывать.
– Но я ее не убивал.