Поселенцы (= Пионеры) [старая орфография]
Шрифт:
Посл этихъ словъ, вс пошли къ указанному мсту, гд Натти спустилъ свою ношу, тихо опустивъ старика на землю и прислонивъ его спиною къ скал. Затмъ Эдвардсъ подошелъ къ краю скалы и увидалъ Веніамина Пумпа, котораго голосъ поднялся вскор кверху какъ бы изъ внутренности земли.
— Принесите сюда стаканъ свжей воды съ виномъ, приказалъ ему молодой человкъ и потомъ заботливо поддержалъ свою спутницу, которая, подъ гнетомъ своихъ ощущеній, была близка къ обмороку. Дворецкій тотчасъ явился съ подкрпительнымъ напиткомъ, который Эдвардсъ передалъ Елисавет, видимо подкрпившей этимъ свои силы. Потомъ онъ обратился къ Натти и увидлъ его занятымъ возл Чингахгока. Взоры
— Съ нимъ все кончено, печально сказалъ Натти — Время его пришло, какъ я вижу по глазамъ его. Когда взоръ индійца постоянно устремляется на одинъ пунктъ, то говоритъ этимъ, что думаетъ отправиться по этому направленію. Что такой упрямецъ разъ вобьетъ въ голову, то и приводитъ непремнно въ исполненіе.
Старый охотникъ съ грустью покачалъ головою.
— Но разв онъ на столько обгорлъ, что нельзя спасти его? спросилъ Эдвардсъ.
— Ахъ, это не огонь, который даетъ ему смертный толчекъ, отвчалъ Натти: — Натура его покоряется охот, слишкомъ долго продолжавшейся. Человкъ не можетъ жить вчно, особенно если видитъ, что все, что онъ любилъ, покинуло его.
Въ это время Чингахгокъ обратилъ свое лицо къ Натти, потомъ снова обернулъ голову къ долин, и началъ пть делаварскую псню. «Я иду! я иду! звучали слова его пнія: Я иду въ страну правыхъ! Я убилъ Мингосовъ, и великій духъ зоветъ своего воина! Я иду, иду въ страну правыхъ!»
— Что онъ говоритъ? спросилъ Эдвардсъ.
— Онъ поетъ о своей слав, возразилъ Натти, съ грустью отворачиваясь отъ своего умирающаго друга. Онъ иметъ на это право, ибо я слишкомъ хорошо знаю, что каждое слово его справедливо.
— Кто можетъ сказать, продолжалъ Чингахгокъ, чтобъ Мингосъ когда-нибудь видлъ мою спину? Разв Мингосъ плъ псню, когда Чингахгокъ его преслдовалъ? Случалось ли, чтобъ Чингахгокъ солгалъ въ чемъ нибудь? Чингахгокъ любитъ правду, и ничего кром правды не выходить изъ его рта! Въ молодости онъ былъ воиномъ, и мокасины его оставляли кровавые слды! Въ старости онъ былъ уменъ, и слова его не звучали напрасно при совщаніяхъ. Соколиный Глазъ, слушай слова твоего брата!
— Да, Змя, — возразилъ Кожаный-Чулокъ и, глубоко тронутый этимъ зовомъ, нагнулся надъ своимъ другомъ: — да, мы были братья, и братья столь врные, какъ будто дйствительно имли одного отца. Чего желаешь ты отъ меня, Чингахгокъ?
— Соколиный-Глазъ, отцы мои зовутъ меня въ лучшій міръ. Дорога открыта и глаза Чингахгока снова молодютъ. Я гляжу вокругъ себя и не вижу ни одного блднолицаго, — тамъ только правые и красные индйцы. Соколиный-Глазъ, прощай! Ты въ свое время съ молодымъ орломъ и отцомъ его отправишься на небо блыхъ, меня же зовутъ на небо моихъ предковъ. Положи въ могилу Чингахгока ружье его, томагавкъ, трубку и поясъ, ибо какъ воинъ въ пол онъ встанетъ ночью и не долженъ терять времени на отыскиваніе своихъ вещей.
Кожаный-Чулокъ провелъ рукой по слезящимся глазамъ, и на каждомъ мускул его честнаго, открытаго лица выразилось болзненное чувство послдняго прощанья съ старымъ другомъ. Но прежде чмъ онъ могъ отвчать, сила стихіи возбудила его вниманіе.
Именно въ это время собрались тяжелыя и темныя облака на горизонт; и величественная тишина, царствовавшая въ воздух, обнаружила перемну въ положеніе дла. Пламя, бушевавшее еще вдоль горы, уже не развивалось во вс стороны втромъ, a подымалось прямо къ небу. Даже въ опустошительныхъ дйствіяхъ враждебной стихіи видно было такое спокойствіе, какъ будто она видла, что рука сильне ея намрена положить предлъ ея успхамъ. Лежавшія надъ долиной массы дыма начали подниматься кверху и быстро
Съ содраганіемъ приблизился Кожаный-Чулокъ къ своему скончавшемуся другу, схватилъ его руку и нсколько времени съ нмою грустью смотрлъ на блдное лицо его, потомъ далъ волю своимъ чувствамъ, и сказалъ болзненнымъ голосомъ:
— Блый или краснокожій, — все теперь кончено! Онъ найдетъ справедливаго судью, который не заботится о законахъ, порожденныхъ человческимъ умомъ. Теперь умеръ лучшій другъ мой, и свтъ кажется мн, старику, печальнымъ, пустыннымъ и безплоднымъ. Трудно мн будетъ найти еще одну личность, съ которой я былъ близокъ въ молодости. Ахъ, Чингахгокъ! врный, лучшій, единственный другъ, зачмъ оставилъ ты меня?
Пошелъ крупный дождь и омочилъ сухую скалу, между тмъ какъ гроза разразилась тяжело и съ необычайною быстротою. Трупъ Чингахгока поспшно снесли въ пещеру, и собаки Натти, поднявъ хвосты, послдовали за нимъ, лишенныя дружескаго взгляда, которымъ Чингахгокъ обыкновенно отвчалъ на ихъ ласки.
Остальные искали убжища отъ ливня подъ нависшей скалой; но прежде чмъ гроза кончилась, снизу послышались голоса, громко звавшіе Елисавету, и чрезъ нсколько времени, показались люди, осторожно пробиравшіеся чрезъ не совсмъ еще погаснувшее пожарище. Когда дождь пересталъ, то Оливеръ повелъ Елисавету къ дорог, гд и разстался съ ней. Прощаясь онъ сказалъ ей:
«Миссъ Темпль! настала минута, когда я оставлю окружающую меня тайну. Это случится завтра. Да сохранить васъ Богъ до того времени!»
Обернувшись онъ поспшилъ назадъ въ лсъ, a Елисавета спустилась съ горы и чрезъ нсколько минутъ лежала въ объятіяхъ измученнаго страхомъ отца своего. Опираясь на его руку и полная радостныхъ ощущеній, вернулась она домой.
Глава двнадцатая
Сильный ливень, продолжавшійся цлый день, препятствовалъ распространенію огня въ значительной степени и хотя виднлись еще горящія мста, но къ утру на нсколько миль вокругъ лса все было черно и дымилось, и это служило врнымъ признакомъ, что опасность миновалась.
Вообще волненіе стихло, и народъ сталъ думать о томъ, какъ бы снова завладть бглецами, ибо упомянутые выше фальшивые монетчики воспользовались обстоятельствами и искали спасенія въ бгств. Къ тому же, разнесся слухъ, что Эдвардсъ и Натти подожгли лсъ и потому должны были нести отвтственность за вс убытки. Эта глупость, распространенная преимущественно тми, неосторожность которыхъ была всему причиною, нашла однако врившихъ ей, и стало единодушнымъ мнніемъ, что необходимо попытаться привлечь къ отвту преступниковъ. Шерифъ Ричардъ Джонсъ при такомъ волненіи не остался въ бездйствіи, и даже въ тотъ же день приступилъ къ исполненію обязанностей своего званія.