Последнее дело "Валетов"
Шрифт:
— Диву даюсь, — сокрушался Крылов. — Я об этой "запродажной" впервые услышал. А ведь покойный Митрофан Сергеевич никаких дел по конской части без совета со мной не решал. Да и не мог он именно этих кобыл продать! Сам мне сколько раз говорил — потомство от Закраса и Удалой мазуринский завод в веках прославит.
— А как опекуны ко всему этому отнеслись?
— Николай и Константин только руками разводят. А Алексей Сергеевич говорит, что присутствовал при составлении "запродажной". Братец, мол, в этот момент очень в наличных нуждался для каких-то своих интимных
— Насколько я понимаю в коммерции, подобные документы должны заверяться у нотариуса?
— Само собой. Да разве подпись и печать подделать трудно?
— Так спросите у самого нотариуса.
— Не у кого спрашивать. Нотариус Ефим Шварц прошлой зимой умер.
— Обратитесь в нотариальную часть при Московском окружном суде, где хранятся годовые реестры всех совершённых сделок.
— Уже обращался. Нет там шварцевского реестра за 1880 год.
— Почему?
— Помните, какой пожар приключился в августе позапрошлого года в Г ородской части?
— Конечно. Тогда ведь почти вся Ильинка сгорела.
— А контора Шварца, как раз и была на Ильинке.
Алексей присвистнул. Совпадение? Жизнь приучила его в такие совпадения не верить.
— Как покупателя-то фамилия, говорите? — спросил Лавровский.
— Александр Андреевич Ситников.
С членом-любителем Московского бегового общества Ситниковым Алексей был знаком. Сразу вспомнилась их первая встреча.
… За столом в саду "Эрмитаж" сидел Николай Иванович Пастухов в компании своих приятелей и сотрудников, в числе которых был и недавно принятый в газету Алексей. Подошёл щёголь — блондин с пушистыми усами и протянул с любезными словами Пастухову руку. Тот, молча, протянул ему два пальца и отвернулся, продолжая прерванный разговор. Сконфуженный блондин отошёл от стола.
— Кто это, Николай Иванович? — поинтересовался Алексей.
— Просто сволочь.
Мнению Пастухова о людях Алексей доверял.
Потом они познакомились на бегах — Ситников был их завсегдатаем. Он даже имел собственного рысака и сам ездил на призы. Притом перед записью часто интересовался мнением Лавровского, которого считал большим знатоком бегового дела:
— Как вы полагаете, у моего Валета есть шансы в этой компании?
И если Алексей говорил, что нет, то не записывал.
Чем занимался Ситников никто, толком, не знал. Вроде бы, коммерцией. Но от Малинина, который поинтересовался у своих друзей в сыскной полиции, Алексей знал — основной доход спортсмену дают карты. Точнее содержание "мельницы", где собираются известные шулера…
При всем желании, трудно было поверить, что миллионщик Митрофан Мазурин, потребуйся ему срочно деньги, стал бы обращаться к такой тёмной личности.
Прав управляющий, подумал Алексей, дело действительно, нечисто, только к поиску мошенников торгующих мнимыми братьями и сёстрами Красивого-Молодца оно никакого отношения не имеет. Поэтому в подробности вдаваться не стал и поспешил откланяться — ему нужно было идти в "Перепутье".
Глава 12.
День выдался пасмурный. Настроение у Лавровского было под стать ему. Он обошёл все ближайшие пивные и чайные — Хватова в них не оказалось. Ничего нового об околоточном надзирателе Робашевском узнать не удалось. Берёт подношения? Все берут. Сквозь пальцы смотрит на то, что в чайных, из-под прилавка, торгуют водкой? Попробуй найти в Москве хоть одну чайную, где ею не приторговывают. Не пресекает недозволенную игру? Так и в этом он не отличается от других полицейских, которые составляют протоколы только тогда, когда букмекеров за руку поймали служащие бегового общества. Живёт не по средствам? Приведи такой довод судебному следователю или присяжным заседателям — засмеют… Короче, нет до сих пор никаких конкретных фактов, подтверждающих связь околоточного с мошенниками. С воскресенья розыск идёт. А, что, собственно, выяснить удалось? Да, почти ничего.
Но в "Перепутье" Алексея ожидал сюрприз. Половой Кузьма устремился ему на встречу:
— Пожалуйте-с за ваш постоянный столик. Сергей Сергеевич уже там-с.
— Серёжа?! — изумился и обрадовался Лавровский.
Помощник присяжного поверенного, Сергей Малинин, как всегда, был одет с иголочки, гладко выбрит, благоухал дорогим английским одеколоном.
— Сегодня утром вернулся из Харькова, — объяснил он другу. — Зашёл в "Черныши", но тебя уже не застал.
— К Матвеечу заглянуть не догадался?
— Догадался. Он меня просветил и сразу запряг — сходи в сыскное, потолкуй с тем, загляни к этому… Сам знаешь, как любит старик покомандовать.
— Знаю. Он такой, — от пасмурного настроения Алексея и следа не осталось. — А, что это, мой друг, мы за пустым столом сидим? Твоё возвращение не грех и отметить.
— С удовольствием. Но только при одном условии — если ты при деньгах, так как у меня…, - не договорил он, сокрушённо махнув рукой.
— С барышнями харьковскими, поди, всё прокутил?
— С ними, Лёша, с ними.
— Не переживай, деньги есть. Кузьма!
Расторопный Кузьма уже спешил к столу с полным подносом.
— Всё как вы любите, — говорил он, расставляя тарелки с закусками. — Селёдочка с картошечкой горячей, балычок, рыжики солёные, огурчики… Водочка, как всегда, смирновская-с…
— И шустовской графинчик подай, — весело потребовал Малинин, успевший прочитать в "Московском листке" фельетон друга о скандале в "Салошке". — Мы их сравнивать будем.
Оба заливисто рассмеялись.
— Не извольте беспокоиться. Для таких уважаемых гостей у нас всегда только натуральные продукты-с, — заверил Кузьма, который, как и вся грамотная трактирная прислуга, любил и постоянно читал пастуховскую газету…
— Кстати о барышнях, — аппетитно похрустывая огурчиком, после третьей рюмки сказал Малинин — В поезде имел удовольствие…
— Прямо в поезде? — Лавровский сделал изумлённое лицо. — Ну, ты и хват!
Снова дружный хохот.
— В поезде я имел удовольствие познакомиться с одной дамой, — продолжал Малинин.