Последнее дело "Валетов"
Шрифт:
— Грамотный очень?! Властям дерзишь? Вот сволоку тебя в участок — по-другому запоёшь. Я, Николай Михайлович Архипкин, старший делопроизводитель околоточного надзирателя, капитана Робашевского. Слыхал о таком?
— Слыхал, — Лавровскому с величайшим трудом удалось скрыть радость и изобразить испуг. Всё утро думал, как познакомиться поближе с околоточным, ничего путного в голову не приходило, и вдруг такое везенье. — Может не надо в полицию, ваше благородие? Мы люди понятливые — ну штраф там, или ещё чего…
Архипкин, хоть и был польщён, что его "благородием" титулуют, остался непреклонен:
— Нет,
— Ох, беда. Да делать, видать, нечего. Поехали, — тяжело вздохнул Алексей и лукаво подмигнул Гирину.
Подбежал встревоженный Кузьма. Лавровский протянул ему двадцати пяти рублёвку и тихо, чтобы не слыхал Архипкин, сказал:
— Сдачу отдай Сергею. И передай: у нас всё в порядке, мы на рыбалку поехали, утром встретимся в беговой беседке.
Глава 13. ВЕЧЕР В СЫСКНОМ
— А где Алексей? — удивился Малинин, вернувшись к столу.
— Их с Семёном в участок забрали, — сообщил половой. — А Алексей Васильевич такой довольный, весёлый… Передай, говорит, Сергею Сергеевичу, поехали мы на рыбалку, завтра на ранней проездке увидимся. За обед он заплатил. Вот сдача-с.
Участок… рыбалка… Похоже, Алексей вышел на след полицейского офицера, связанного с мошенниками.
Поручений Аристарх Матвеевич надавал Малинину много. Выяснить в купеческой управе состоит ли в числе московских временных купцов, проживающий в Самаре Иван Васильевич Щебнев. Узнать в Якиманской части кому проданы серые лошади, выбракованные в этом году, при проведении ремонта конского состава пожарной команды. Отправить телеграммы в Ригу, Самару и Саратов… В управление Московской сыскной полиции Сергей попал только вечером. Благо, его давний приятель, регистратор стола приключений Василий Степанов имел привычку засиживаться на службе допоздна.
— Давненько не заглядывал, — обрадовался Степанов гостю. — Присаживайся, чайком побалуемся. Ручаюсь, ты такого никогда не пил.
— От Перловых? — поинтересовался Малинин, имея в виду магазин «Чайный дом Сергея Васильевича Перлова» на Мясницкой улице, славящийся на всю Россию.
— От Дмитрия Алексеевича Расторгуева. Ему через Кяхту такие редкие сорта китайского чая провозят, что и в магазины не поступают, по самым уважаемым клиентам расходятся. Заезжал он сегодня к нам в управление.
— Благодарил?
— Конечно. Кассир у него сбежал. Так мы в три дня нашли, и кассира, и кассу.
Чай оказался восхитительным — с лёгким цветочным ароматом и привкусом неведомых фруктов.
— Тебя, наверное, убийство букмекера Кумакина интересует? — спросил Степанов, наливая по второй чашке.
— Угадал.
— К сожалению, ничего определённого сказать не могу. Мы этим делом не занимаемся.
— Как не занимаетесь? На убийство, ведь, выезжал Сашка Соколов.
— Выезжал. Но потом судебный следователь Победимов решил, что пристав Змеев справится и без нашей помощи. Впрочем, ты лучше самого Соколова расспроси. Он вот-вот должен вернуться… А у нас тут на днях ещё одно любопытное дельце появилось. В какой-то мере с лошадьми связано. Может, что и подскажешь.
— Рассказывай.
— Проводили мы облаву на Солянке
— Важнее, чем ловить малолетнюю шпану для сыскной полиции дела нет, — усмехнулся Малинин.
— Полностью с тобой согласен, что не мы должны этим заниматься. Но сверху указание поступило. Кухарка Шестёркина с базара шла, а у неё корзину вырвали, и колечко с пальца сдёрнули.
Старшина мещанской управы и гласный Московской городской думы Иван Иванович Шестёркин отличался скандальным характером. К тому же был вхож к генерал-губернатору. Поэтому связываться с ним не любили. Неудивительно, что полиция незамедлительно приняла меры по его жалобе.
— Наловили десятка два малолеток, — продолжал свой рассказ Степанов. — Стали обыскивать, а у одного при себе три паспорта.
— Тёмные глаза? — поинтересовался Малинин.
— Да, все паспорта фальшивые, — отвечал Степанов, недовольно поморщившись. Он не любил без особой необходимость говорить на "картавом" — блатном жаргоне. Хотя знал его в совершенстве, на досуге даже занимался составлением словаря "Блатная музыка московских трущоб". — Паспорта выписаны на разные фамилии, но, несомненно, предназначались одному человеку: 38–40 лет, среднего роста, плотного телосложения. А, кроме того, у мальчишки нашли аттестат на жеребца конного завода князя Меншикова от…
— От Непобедимого-Молодца и, скорее всего, Каролины, — закончил за приятеля фразу Малинин.
— Так ты в курсе?
— Нет, впервые слышу. Но мы с Алексеем сейчас, как раз, заняты поиском мошенников, которые пекут такие аттестаты. Продолжай, пожалуйста, все это очень интересно.
Допрашивал мальчишку сам начальник управления полковник Муравьёв, известный своим рукоприкладством. Малец попался упрямый. От кого получил документы и кому их нёс, говорить не хотел.
— Догадываюсь, — сказал Малинин. — Муравьёв налил ему как богатому.
— Сергей! — не выдержал Степанов. — Мы с тобой не в хитровской ночлежке и не на этапе. Говори по-русски.
Избитого мальчишку отвезли в больницу при Мясницком полицейском доме, а ночью он бежал. Полиция искала его, но тщетно. Удалось выяснить, что Шалунок, такая кличка была у беглеца, родился на Хитровке. С малолетства побирался, потом обирал пьяных, лежащих у трактиров. Вместе с другими огольцами «работал» по базарам — ватагой набрасывались на торговок, опрокидывали лоток и, расхватав товар, разбегались в рассыпную. За ловкость и гибкость приняли было его в компанию посерьёзнее — в "фортачи", которые совершали кражи, проникая в квартиры через открытые форточки. Но здесь он долго не задержался — после Пасхи с Хитровки Шалунок сбежал.
— Нахамил? — спросил Малинин.
— Нет, укусил кого-то, — ответил Степанов и, в сердцах, плюнул. — Тьфу! Пять минут с тобой пообщался и сам по «фене заботал».
«Нахамить» на «картавом» означало утаить часть общей добычи, а «укусить» — беспричинно обидеть кого-либо из своих.
В комнату вошёл полицейский надзиратель Александр Соколов, маленький, вихрастый, вечно улыбающийся. Несмотря на молодой возраст, он заслуженно считался одним из лучших московских сыщиков.
— Сергей Сергеевич! Наше вам с кисточкой, — распахнул он объятия навстречу Малинину. — Краем уха услышал, что Шалунком интересуетесь?