Последнее предупреждение

Лита

«Значит, я могу прямо сейчас отправиться на Дагобу?»

«А ты разве не хотел увидеть отца? И своего соседа – Бена Кеноби?»

«Да, но каким образом?»

– Полагаю, я выражу мнение всех присутствующих, – проговорил вслух Палпатин, – если отдам приказ «Девастатору» доставить нас на Альдераан.

Лея подняла голову, и Хан одобрительно ей улыбнулся. Улыбочка вышла еще та.

Император оглядел всех, выдерживая паузу.

– Вижу, что все согласны. Капитан, выполняйте.

В кают-компании повисла новая пауза, и только когда на Линнарда уставилось четыре пар глаз, врач встрепенулся: «Ох, я и забыл,

что капитан-то – я!»

– Слушаюсь, Повелитель, – быстро проговорил он, видя, как досада уходит с лица Императора и улыбка становится вновь живой.

– Зейн, – задерживая врача в дверях, произнес Палпатин, – на Альдераане не должны знать о нашем визите. Помехи нам на руку. Предупредим только «Экзекъютор», когда выйдем из гиперпространства. Но Альдераан – пусть думает, что это обычный имперский крейсер, который должен будет заменить флагман и некоторое время наблюдать за мятежной планетой. Ни по каким официальным каналам не должно пройти, что я здесь.

– А Милорд...

– Вейдер поймет, кто пожаловал в гости. А остальным знать – ни к чему.

– Понимаю.

– Что ж, я рад. И еще, Линнард, – это будет ваше последнее задание в качестве капитана. После Альдераана, вы сможете вернуться в столицу к своим обычным занятиям. Если конечно...

– Если что?

– Если вам не пришло более по вкусу быть капитаном. Просто сразу хочу вас разуверить – больше ничего интересного не будет. Такие приключения выпадают крайне редко.

– Благодарю вас за столь лестную характеристику, но приключения мне все-таки не так интересны, как моя основная работа.

– Мы с вами, Зейн, еще поговорим о том, как человек сам себя обманывает. Как психиатр с психиатром. На Корусканте. А пока – выполняйте приказ.

Зейн поклонился и, развернувшись, вышел из кают-компании.

– Что ж, молодые люди, – обратился Император к оставшимся, – готов ответить на все ваши вопросы. У вас мало времени: три часа полета.

Длинные тени скользили по стенам, но два человека в полупустом зале не замечали течения времени. Разговор шел наигранно, но затрагивал обоих собеседников весьма глубоко. Глубже, чем бы им самим хотелось.

– Знаете, Бен, жизнь – очень коварная дама. Мне тошно от того, чем мне пришлось стать, и тошно от Вейдера потому, что он увидел меня столь уязвимым. Но с другой стороны я понимаю, что должен его благодарить. Что угроза Альдераану – не выдумка, и все могло быть намного хуже. Я предал тех, кто мне доверился, – но в душе нет сожаления. Ведь они, как оказалось, сделали это первыми. Похоже, только я придерживался договоренностей.

– И теперь обвиняете Темного Лорда в том, что были таким глупцом?

Органа скривился, но не стал возражать. Да, в его семье сказали бы: «Ты был недальновиден, Бейл», – но от перестановки мест слагаемых итог не меняется.

– Пожалуй, что так. Знаете, что забавно – мы веками гордились своим особым укладом жизни, языком, манерами и вот итог: даже я, король, в минуту опасности скатился до почти хамского по сути выяснения отношений.

– Бейл, что-то я не совсем уловил суть ваших переживаний. Вы что, казните себя за то, что отказались от безупречных манер на фоне стресса? Простите, но в окопах мало толку от этикета.

– Речь шла о достоинстве, уважаемый рыцарь. Это сложно сформулировать, но такое ощущение, будто то, что я считал

собой на деле, оказалось старой и прилипшей к лицу маской. За эти несколько часов я сделал ряд вещей, которые считал немыслимым для себя. Считал, что переступаю через себя, а оказалось – всего лишь через условности. И теперь, оглядываясь назад, я подозреваю, что вел себя не лучшим образом.

– Крепость заднего ума давно вошла в поговорку. Думаю, вы зря так убиваетесь. Можно родиться королем, но быть сволочью под всеми манерами. А вы – рыцарь: и снаружи, и внутри. Что страшного в том, что вы, – как и все мы – оказались неидеальным? Кто будет определять, как выглядит идеал? Вы? Я? Ой, вряд ли. Да, многое в нашем поведении определяют условности, а еще больше – многочисленные «нельзя» от общества и воспитателей. Да, через что-то нам приходится перешагнуть, потому что в мире нет застывших правил. Но – отбросить все, боюсь, тогда в обществе просто не будет для вас места.

– Значит, надо стать Императором и построить другое общество, – вяло пошутил Органа.

– И это говорит мне монарх, только что вещавший про регламент и правила, прилипающие, как маска. Наверное, истинно свободных можно найти только в лечебницах для душевнобольных. Ведь, пока у тебя есть долг и обязанности, ты ограничиваешь собственные желания.

– Знаете, Кеноби, только сейчас, сам, попав в подобную ситуацию, я понял, как многим вы жертвовали для Ордена. Раз уж мы решили положить увесистый камень на условности, – можно личный вопрос?

– Тогда уж – мой вопрос за ответ на ваш. Чтобы вышло честно.

– Детские игры для пожилых мальчиков? Ладно. Вы первый.

– Как вышло что вы, вице-король, боретесь за восстановление Республики? Ведь монархия должна быть намного понятнее вам, как альдераанцу.

– Монархия, не диктатура! Возможно, внешне наш общественный строй и напоминает Империю, но ни один король в истории планеты не рискнул опуститься до произвола. Мы здесь чтим Закон. Вы видели, как спокойно на улицах городов? Если есть преступники, то это – визитеры с других планет, без труда выдворяемые службой безопасности Альдераана. Почти все уголовные наказания отменены, но административные считаются самыми суровыми в Галактике. Здесь давно не лилось крови, до этой истории, но порядок был, есть и будет. Любой наш гражданин знает, что государство не осмелится ущемить его права. В Империи этого нет, она – жестоко спрашивает, но судит по кривой мерке.

– Ну, так было и в Республике.

– Вы что, агитируете меня на Новый порядок? Не ожидал, впрочем, у моего участия в Альянсе есть и вторая причина. Тесно связанная с «личным вопросом», который я собирался задать.

– Да? Так задавайте.

– Вы когда-нибудь жалели, что так поступили?

– С ней?

– С ними.

– Ах. Поделился информацией, значит. Впрочем, на его месте я бы тоже не смолчал.

– Вы же молчали.

– А чего вы ждали? Правда как таковая никого не интересовала все двадцать лет, да и сейчас меняет что-то только для близнецов. Да, я часто жалею, что потерпел фиаско в поисках альтернативы тому, что сделал. Но – по сей день затрудняюсь найти менее болезненные пути. Может быть, мне стоило убраться из жизни Скайуокеров. Вместе со своими: Кодексом, Орденом и моралью. Оставить в покое и старших, и младших. Но было бы от этого лучше?