Последний аккорд

Blitz-22

— Ты только рядом не садись, — сразу предупредила Хелен. — Я ещё тут приболела вдобавок ко всему. Даже подумала, что, может, у меня аллергия на кошек наконец-то, и появится причина их повыкидывать, но нет. Просто простудилась.

Он совсем не горел желанием заболеть и нести заразу к своим, а потому сел так далеко, как только мог.

— Потому что сидишь на сквозняке вечно! — пробурчал Билли, будто она этим нанесла ему личное оскорбление.

— Не ворчи! Разворчался! — рыкнула на него Хелен. — Как зовут животное?

— Бисер.

—

Ну, хоть что-то в нём забавное. Дай посмотрю.

Билли передал ей кота, и она сначала подняла его на вытянутых руках, одобрительно кивнула, положила себе на живот и принялась его гладить. Кот робко замурлыкал.

— Ну, Руперт, — она снова обратилась к Голду. — Как там моя детка?

— Справляется. Врачи ею довольны, — ответил Голд. — Как ты?

— Мной они тоже довольны, а я собой — нет. Кофе?

— Нет-нет. Спасибо.

— Хелен, я бы хотел перекинуться с Рупертом парой слов, — сообщил Билли. — Можно мы тебя оставим?

— Можно, — недовольно согласилась Хелен. — Только обо мне не сплетничайте, девочки.

Они клятвенно пообещали, что не будут, и запутанным путём, через несколько сквозных комнат, добрались до кабинета.

В кабинете у Билли не было никаких излишеств. Мало вещей, мало мебели, мало книг. Нельзя было сказать, что его что-то интересовало, кроме кошек, цифр и, наверное, Хелен. Билли никогда не строил серьёзных планов на жизнь, никогда ни за чем особенно не гнался и ни о чём не сожалел. Этому Голд даже немного завидовал. Но и без пороков не обошлось. Как Хелен и говорила ему в июне, Билли был азартен. Не так, как картёжники, но почти. Ему нравилось находиться в огромном сложном механизме и иметь при этом возможность влиять на него, а потому он был готов на многое пойти, чтобы не вылететь с Уолл-стрит.

Когда они остались вдвоём, Билли заговорил о последнем крупном клиенте Голда, предлагал, на первый взгляд, очень простую и крайне выгодную для всех сделку с одной гигантской трейдинговой компанией из Чикаго, но предлагал слишком уж навязчиво.

— Чем это выгодно моему клиенту? — Голд изобразил искреннее недоумение.

— Да всем! Уйма плюсов! Вплоть до поддержки расширения в Чикаго…

— У них есть филиалы в Чикаго, — оборвал он Билли.

— Но не в каждом округе! — отметил Билли. — Подумай. Это и тебе поможет, просто ты пока не знаешь, каким образом.

Голд не стал уточнять, зачем конкретно это нужно Билли и, то ли от усталости, то ли потому что и правда проникся некоей симпатией, он сделал то, что делал очень редко, — доверился.

Клиент его, как и ожидалось, заинтересовался, и они провели предварительные переговоры. Однако, для заключения сделки, доверенные представители банка в сопровождении ответственных юристов должны были встретиться с финансовым директором и юристами трейдинговой компании утром одиннадцатого ноября. Голд был рад, что успеет встретить Криса и провести с ним время в любом случае, но всё думал, как избежать командировки. В итоге он все же принял решение лететь в Чикаго, просто чувствовал,

что должен это сделать.

Последняя неделя октября была до невозможности тоскливой. Белль теперь не ходила с ним на работу, оставалась с Коль, из-за чувства вины за скрытые сведения, которые они продолжали скрывать, не желая расстраивать Коль. Но она и так была на самом дне, ела только ради ребёнка, тихо плакала, запираясь у себя в комнате. Все попытки поговорить или как-то приободрить её заканчивались провалом. Конечно, ближе к концу недели взялась редактировать книгу по семиотике, которую временно забросила её мать, но улучшением это считать было никак нельзя.

В четверг Голд снова виделся с Реджиной, говорил с ней о Роланде и о Сторибруке. Тогда она сообщила ему, что погибших на самом деле в семь раз больше, и прогнозы у неё были самые мрачные.

— Я уже готова сама туда отправиться, — призналась Реджина.

— Быть может, нам и стоило так поступить? — неуверенно кивнул ей Голд. — Не верю, что говорю это, но нам с тобой, наверное, стоило сразу взять под контроль эту ситуацию. Это наш город. Мы напрямую причастны…

— Мы выбрали жизнь, — возразила она. — А в Сторибруке жизни нам не было. И с каких пор мы с тобой поменялись местами, Румпель?

— Что ты имеешь в виду?

— Звучит так, будто ты об искуплении решил заговорить, а я вот за грехи свои платить устала. Теперь мы тем более не можем вернуться.

Искупление… После их непродолжительного разговора это слово надолго засело у него в голове.

Первого ноября Голд поехал в аэропорт встречать сына, и не один, а вместе с Сюзанн. Как выяснилось, её старший сын тоже ездил в Вашингтон. Неудивительным было и то, что они познакомились, и Крис довольно тепло распрощался с юным Патриком Уайзом. Почти также тепло, как и с Полом Хендриксом.

— Всё думал, придёшь ты или нет, — весело сказал Крис отцу. — Пришёл.

— А почему я мог не прийти? — притворно обиделся Голд, обнимая его за плечи. — Что это ещё за новости такие?!

— Я шучу!

— Я знаю. Познакомился с Патриком?

— Да.

— И как он тебе?

— А ты это как работодатель спрашиваешь? — поддел Крис.

— Фактически его работодатель — Сюзанн.

— А я бы мог у тебя работать?

— А зачем тебе? Если тебе что-то нужно, то я и так достану.

— Мне нужна работа, скорее, ради работы.

— Сначала сдай математику, — усмехнулся Голд, — а потом поговорим!

— О, я про это не забуду!

— Не сомневаюсь!

По дороге домой он рассказал сыну про Роланда и Коль. Крис задумчиво кивал, не выражая никаких эмоций, но было ясно, что он расстроен.

— Роланду грозит опасность? — просто спросил он.

Голд уклончиво ответил на этот вопрос, убеждая, что, скорее всего, нет, хотя верил в совершенно обратное. Теперь их было двое: тех, кому меньше всего на свете он хотел врать и врал. Всё же с возвращением Криса Коль немного ожила, а Голд начал всё чаще думать о чём-то хорошем.