Последний аккорд
Шрифт:
— Поверь, она бы нашла способ не делать выбор, — заверил Румпель. — Ты ей очень дорог. А я боялся того же.
— Совершенно напрасно, — улыбнулся Роланд, — Потому что я не видел никого, кто так же бы любил своего отца, как Коль любит вас. Будь у меня дети… Если бы… Я бы хотел быть с ними так же близок.
— Мне очень жаль, Роланд, — искренне посочувствовал Голд. — Я хотел бы, чтобы все сложилось иначе.
— Тут больше не меня…
— И тебя тоже. В не меньшей степени. — Он сжал плечо парня и заглянул ему в глаза. —
— Это уже не важно. Я переживу, — вздохнул Роланд и расправил плечи, — В конце концов, мне достаточно Коль.
— На самом деле в этом мире есть только одна вещь, которую очень трудно пережить, — Голд попытался слезть с болезненной темы. — Смерть называется.
— Вы и это сделали, — улыбнулся Роланд. — И не раз.
— Таков уж я! — рассмеялся Румпельштильцхен. — Таков уж я!
Щелкнул замок, открылась входная дверь, и в квартиру зашла Коль. Голд и Роланд тут же вооружились предупредительными улыбками.
— Так, — протянула она и настороженно посмотрела сначала на одного, а потом на другого: — О чем говорили?
— Обсуждали особенности войн в двух известных нам мирах, — ответил Роланд. — И что люди везде одинаковые.
— Вот как?
— Конечно, он обманывает! — воскликнул Голд и подмигнул Роланду, — Мы говорили исключительно о тебе. С самого обеда. О чем же еще?
— Ладно… — улыбнулась Коль. — Я просто проигнорирую этот маленький мужской заговор.
— Заговор? — шутливо возмутился Роланд. — Это как тот женский, что мужчины спят на диване? Кто вообще это придумал? Сами бы шли на этот чертов диван!
— На мой взгляд, это самый коварный общественный договор в мире, — поддержал Голд. — Ты же просто обязан это терпеть, потому что она права, а ты — мужчина.
— Эй! — Коль легонько толкнула мужа в плечо. — Когда это тебя выгоняли в последний раз?
— В апреле.
— Ты храпел, как слон, у которого что-то застряло в хоботе!
— У меня был насморк! Логичнее было бы уйти самой, — защищался Роланд. — И вот ты будто знаешь, как слоны храпят!
— Ой, все! Я пойду переоденусь! — рассмеялась Коль и направилась ко входу в свою спальню: — И я знаю, как слоны храпят. Примерно, как ты!
— Ты совершенно несносна! — бросил ей Роланд, но она уже скрылась.
— И в этом вся она, — прокомментировал Голд, — За то и любим.
— Да, — согласился Роланд Гуд и встал с дивана, — Приготовлю еще чаю. Вы будете?
— Разумеется, — кивнул Румпель, — Спасибо.
Остаток вечера они провели втроем и непринужденно болтали о разных пустяках. Коль говорила в основном о своем журнале.
Она и сейчас там работала. За последние пять лет она достигла успеха, объездила пол мира, получила парочку писательских наград. Роланд же работал учителем истории в средней школе и редко уезжал из Аркадии, где они жили до сегодняшнего дня.
В пятницу Голд вернулся в Бостон.
— Я посмотрю, сэр, — сказал сотрудник. — Но в такое время у нас обычно все забронировано.
— Да, я понимаю. Но будьте любезны…
— Конечно, сэр.
В ту самую минуту в гостиницу вошла Белль и застыла, увидев его. Он не сообщил ей, что прилетает.
— Привет, красавица! — улыбнулся Голд как можно обаятельнее.
— Здравствуй, — Белль быстро сократила расстояние, разделяющее их, и поцеловала, что было довольно неожиданно. — Я скучала.
— И я, — прошептал он, прижимаясь лбом к ее лбу.
— Гм, — тактично кашлянул регистратор. — Сэр, так что насчет номера?
— Нет нужды, — ответила Белль. — Можно еще один ключ от 36-го номера?
— Да, конечно, мэм, — услужливо отозвался он, моментально нащупав под стойкой нужный ключ: — Как записать господина?
— Думаю, мистер Голд вполне достаточно, — сказал Голд.
— Конечно. Распишитесь, пожалуйста, — регистратор показал, где нужно расписаться, а потом слегка кивнул: — Доброго дня, сэр.
— И вам, — улыбнулся Голд, подхватил сумку и позволил Белль вести его за собой, обнимая ее плечи. — Никак, ждала?
— А как же! Знала, что все ты не пропустишь, — живо отреагировала жена. — Как поездка? Как они?
— Они хорошо. Переехали в Аркадию.
— О! Почему она не сообщила?
— Не знаю. Но хорошее место. Я жил у них.
— Вот как!
— Да. — Голд внезапно нахмурился: — А где Крис?
— Навещает Тьери в отеле для собак, — успокоила Белль. — С Альбертом.
— А Альберт почему в Бостоне? Я думал, он уже в студгородке.
— Так и есть. Но студгородок в 30 минутах ходьбы.
— О, как чудесно! — оценил Румпель, чувствуя, что сам не прочь пройтись до туда.
Они поднялись на третий этаж в двухкомнатный номер, в котором прожили следующие три дня.
Крис и Альберт пришли через час. Немного взъерошенные и запыхавшиеся, как после пробежки. Вероятно, так и было.
— Папа! — воскликнул Альберт и подошел, чтобы пожать руку.
В свои шестнадцать он ничем внешне не отличался от своих сокурсников, которые были старше на два-три года, а вел себя преувеличенно серьезно. В общем, был верен себе.
— Папа! — Крис не ограничился сдержанным приветствием и бросился обниматься: — Почему не сказал?
— Сюрприз? — предположил Голд.
— Он самый.
— Я кое-что привез вам.
Он заглянул в пару магазинов во время прогулок с Коль.
— Это тебе, — Голд протянул Альберту ручку из стекла, где маленькое изображение Лос-Анджелеса было заключено в подобие снежного шара.