Последний аккорд
Шрифт:
В это утро Голд не обратил на пальму внимания, потому что на кухне собрались почти все, кого он любил. На ступеньках, ведущих на платформу, сидел Крис, сонный и странно восторженный, ещё не успевший сменить легкую летнюю пижаму на свою обычную одежду. Адам стоял рядом, звеня ключами в карманах. На диване сидел Роланд Гуд, немного напряжённый, но весёлый, и гладил лабрадора, развалившегося у него в ногах. Коль в ленивой расслабленной позе устроилась рядом с мужем. Белль стояла в обнимку с Альбертом и, казалось, не могла нарадоваться, что все собрались. И муж её прекрасно понимал, потому что такого давно не случалось. А Альберт, как всегда чисто выбритый
— Всем доброго утра? — усмехнулся Голд и сделал пару шагов вперёд.
Альберт без лишних слов подошёл к нему и стиснул в объятиях. Он был немножко выше любого из семьи, исключая, наверное, только Роланда. Голд похлопал его по спине и отстранился, рассматривая молодое красивое лицо сына, заглядывая в его тёмные умные глаза.
— Как дела? — спросил он.
— Отлично, — ухмыльнулся Альберт. — Только что из Нью-Йорка.
— Из Нью-Йорка? — удивился Голд. — Что же ты там делал?
— Расскажу в своё время, — многозначительно ответил сын и подмигнул, а потом небрежно добавил: — Мне кажется, что в Нью-Йорке жарче, чем здесь.
— Просто сейчас ещё рано, — заверил Голд и обратился уже ко всем: — Будем завтракать?
— Да, — моментально отозвалась Белль, — сейчас займусь.
— Я помогу, — сказал он.
— Нет, нет и нет! Вы не будете ничего делать! — оживилась Коль, подскочила к матери и утащила её в сторону дивана. — Так, мам, иди-ка сюда, сядь и не вставай.
Она усадила Белль на диван, а потом и Голда.
— Мы о вас позаботимся в этот прекрасный день! — торжественно объявила Коль.
— Звучит как угроза, — отметила Белль, недоверчиво сжавшись.
— Да мы хорошо позаботимся!
— Это звучит ещё страшнее, — жена постаралась сохранить серьёзный тон, но в итоге прыснула со смеху: — Извините.
Голд тоже засмеялся, но через пару минут просто расслабился, наблюдая за происходящим вокруг.
***
Манхэттен… Как же много для него значило это место. Когда они вернулись туда в 2038-м, то почувствовали себя молодыми или по крайней мере моложе. Их переполняла энергия, жизнелюбие и радостное предвкушение.
В первый месяц они делали в квартире ремонт, спали втроём в гостиной и питались в кафе, расположенном через пару кварталов. Всё было сделано почти так же, как и тогда, четырнадцать лет назад, с небольшими изменениями. Его кабинет вовсе стал таким же.
Значительные изменения претерпели только их личные комнаты. Их спальню Белль сделала похожей на ту, что была в Сторибруке, и Крис сам оформил свою комнату — выбрал цвета и оформление, подобрал мебель и определил место каждой вещи. Одну из стен он расписал расплывчатыми рисунками, напоминающими геометрические фигуры, переплетающиеся между собой, перетекающие друг в друга, выглядящие довольно неприметно, учитывая всё разнообразие форм и цветов.
— А что значит эта … — Голд был поражен, — композиция?
— Эмоции?
– предположил Крис, неуверенно переминаясь с ноги на ногу.
— Хорошие или плохие?
— Все, наверное.
— Много тёмных оттенков, — отметил Голд.
— Это не значит, что за ними стоят плохие эмоции, — словно оправдываясь, заверил Крис. — Я сам точно не уверен, что хотел выразить. Просто бездумно рисовал.
— Мне нравится, как геометрические фигуры размываются на середине, — сказал он. — Но откуда вся идея?
—
Голд вспомнил разноцветный калейдоскоп на оранжевой стене, более светлый рисунок, но не такой красивый и глубокий. Конечно, он немного помог Крису, но сын его восхищал. Он искренне гордился им и одновременно чувствовал тревогу за него, не в силах добиться от застенчивого сдержанного Криса откровенности.
Остаток лета они бродили по городу, не ограничиваясь только Манхэттеном, стремясь показать сыну всё, что только могли вспомнить. Для начала они обошли весь верхний Манхэттен, потом Мидтаун, Даунтаун, Бруклин, прокатились на пароме до Статен-Айланда, отметив, что статуя Свободы сильно позеленела и стала какой-то совсем некрасивой. Они посетили множество музеев, в основном, художественных: они как-то сильнее Криса интересовали. Не обошли вниманием и музей Американской естественной истории, в который раньше очень часто ходили, о чём Голд не рассказал сыну, но он и сам догадался по тому, каким привычным было для них это место. Белль затащила их на Эмпайр-Стейт-билдинг и в Публичную библиотеку. Голд устроил целую экскурсию по Даунтауну, сводил Белль и Криса в Ист-Виллидж, а потом едва утащил их оттуда, и после этого он, кажется, знал, где начинать поиски, если они синхронно потеряются в Нью-Йорке.
За лето он также понял, что его Кристофер не такой уж и необщительный мальчик. Он быстро нашёл себе друзей, с одним из которых, Полом Хендриксом, стал общаться постоянно. Этому способствовали не только схожие интересы, но и тот факт, что с сентября они с Полом стали одноклассниками.
Кристофер пошёл в восьмой класс в школу Тринити, в которой когда-то училась Коль и в которую они хотели отдать и Адама с Альбертом, пока не переехали в Сторибрук. В первый учебный день они вдвоём проводили Криса, а потом переговорили с директором, который их узнал и выказал удивление, что Голд так чудесно сохранился. Голд тогда понял, что ему потребуется приложить значительные усилия, чтобы объяснить всем старым знакомым, почему он не стареет. Тем не менее директор вроде бы поверил его лжи, возможно, из-за присущего ему скептицизма. А вот в то, что Крис не будет иметь никаких нареканий, ему верилось с трудом ввиду репутации Колетт Голд. Да и как её забыть? Невозможно. Голд клятвенно пообещал, что они с директором и правда будут редко видеться, и со всей серьёзностью отнёсся к его убедительным предупреждениям.
Чуть позже, дома, Крис ознакомил их со своим расписанием, в котором было много предметов, связанных с фотографией, графическим дизайном, рисованием и историей искусств, что, вкупе с целым комплектом обязательных дисциплин, могло оказаться страшной нагрузкой для четырнадцатилетнего подростка.
— Ты не много предметов набрал, сынок? — высказал свои опасения Голд.
— Они все… — равнодушно промямлил Крис, — смежные. Нет.
— Химия в восьмом классе… - Белль больше озаботилась основными предметами. — Она разве не должна быть с девятого?
— Не знаю.
— Латынь придётся подтянуть до этого уровня, — отметил Голд.
— Испанский? Крис, зачем ты выбрал испанский? — всплеснула руками Белль. — Ты никогда его не учил!
— Места в группе французского не было, — уклончиво отвечал Крис.
— Нонсенс! — воскликнула жена. — Я позвоню им завтра. А лучше даже приду.
— Не надо, мам, — возразил сын. — Оставь испанский.
— Крис, тебе придется догонять. Как ты собираешься совмещать это со всеми своими занятиями. — продолжала она, — Тут. сейчас… четырнадцать предметов.