Последний аккорд
Шрифт:
— Ничего, — ответил Голд, — Я сейчас из Чикаго.
— И? — насторожился сын.
— Тебе это не понравится, но я говорил с твоей Лорен.
— Ты совершенно прав. Мне это не нравится. Зачем?
— Хотел…
— Хотел что? Зачем ты лезешь в мою жизнь?! — вспылил Альберт. — Тебе своей недостаточно?! Всегда суёшь всюду свой длинный нос!
— Прости, но ты в некотором роде не оставил мне выбора! — не очень убедительно защищался Голд. — И ты сам дал мне право лезть в твою жизнь, просто бросил мне вызов!
— Я был честен с тобой и только! Я доверял тебе! А ты посчитал, что имеешь право вытворять такое?!
— А что я сделал?! Два взрослых человека просто встретились…
— Встретились! Как же! И до чего договорились?! Хотя нет! Не говори мне! Я ничего не хочу слушать! —
Ал ушёл, но Голда это нисколько не расстроило, потому что он знал, что так просто сын уйти не сможет. И он не смог. Менее чем через пять минут Ал вернулся и занял прежнее место.
— Да-да? — с улыбкой спросил Румпель. — Мне казалось, что мы закончили.
— Не то чтобы мне интересно… — протянул Альберт.
— Но?
— Как она?
— То есть отчасти ты рад, что я всюду сую свой длинный нос? — уточнил Голд.
— Может быть, немного… Ну?! Ты скажешь мне или нет?!
— Нет.
— Серьёзно?! — Ал снова разозлился.
— Она нормально. Хорошо о тебе отзывалась.
— Правда? — глупо улыбнулся он. — Почему же она тогда меня избегает?
— У неё возникли некоторые жизненные трудности… — уклончиво ответил Голд.
— Которые нельзя было решить в Бостоне?
— Она так считала.
— Чувствуется, вы многое успели обсудить, — почти ревниво проворчал Ал.
— Не сказал бы. Просто у нас нашлась общая тема.
— Я могу ей помочь?
— Так она не совсем в прошлом? Да, наверное, можешь.
— Как?
— Мне кажется, что тебе стоит её навестить и спросить лично. Вот… — он протянул сыну бумажку с адресами, которую составила для него Ив. — Тут все адреса, по которым её можно найти.
— Ясно… — Альберт пробежал записи глазами. — Считаешь, что мне стоит?
— Это изменит всю твою жизнь, — Голд изо всех сил старался сохранить серьёзное выражение лица.
— Что-то ты не договариваешь… Ладно. Ты сейчас в Нью-Йорк?
— Да.
— На самолёте или на поезде? Я могу проводить.
— Не нужно. Арендую машину. Хочу прокатиться.
И он правда хотел. Расставшись с Альбертом, Голд отправился в автопрокат и попросил самую быструю машину, которую они могли предложить.
— Насколько быструю, сэр?
— Мне нужно, чтобы она ехала быстрее, чем я думаю.
Вот и весь его ответ. Он чётко осознал для самого себя, что несмотря на все самоубеждения и просьбы родных, он должен ехать совсем не в Нью-Йорк, а севернее, в штат Мэн, в Сторибрук. Быстрая машина должна была помешать ему передумать, и ему предоставили самую быструю. Одну из последних моделей теслы.
— Откуда у вас средства на такое? — удивился он.
— Её продали за долги, — ответил служащий.
— Долги — основа отношений! — усмехнулся Голд. — Все должны платить долги…
Автомобиль не поехал — полетел по трассе. Голд никогда не ездил на такой скорости, и ему даже нравилось. Скорость мешала мыслям, но одной всё же место нашлось: нельзя было уезжать без предупреждения, а потому он позвонил Ив. Он не мог позвонить Белль или Коль, потому что они бы его остановили, а Ив, скорее, подтолкнула бы к этому. Ив догадывалась, что ему что-то известно, несколько раз во время их непродолжительных бесед хотела заговорить об этом, и теперь пришло время ответить на её так и не заданный вопрос. Голд сообщил ей немногое, взял с неё слово, что она попрощается за него с его семьей и получил необходимое напутствие, словно дополнительное поручение. После этого Румпель разорвал все связи с миром и отдался своему непродолжительному путешествию, включил радио, выставил максимальную громкость и уставился на дорогу, не видел ничего, кроме неё. Играла старая музыка, не подходящая внешнему антуражу: целый час Бобби Бэра. Голд подумал, что ему нашлось бы, о чём потолковать с Бобби. Когда заиграла «Find Out What’s Happening», он даже начал подпевать на припеве.
— Вот уж точно… Выясни, что происходит, Румпель. Выясни, что происходит со всей твоей жизнью, прежде чем уйдёшь…
Конечно, это было довольно сильное искажение первоначального смысла, но разве Бобби, будь он жив, стал бы обижаться? Совсем напротив…
Веселью наступил
— Ну, вот я и дома… — мрачно сказал Голд, выйдя на середину дороги.
Ему, по крайней мере, так казалось. Разглядеть что-либо было просто невозможно: даже лунный свет едва пробивался через чёрный туман, обволакивающий город. А какой стоял холод! Румпель моментально промёрз насквозь, порылся в машине в поисках фонарика: ни один из двух не включился. Зато нашлись спички, и свет одной из них помог ему немного сориентироваться. Он мог бы использовать магию, чувствовал, как она заискрилась в его крови, но не хотел этого делать, не зная новых порядков. Поправив шляпу и высоко подняв воротник, Голд пошёл по краю знакомой дороги, прислушиваясь к каждому шороху. Скоро он споткнулся обо что-то мягкое и зажёг вторую спичку, чтобы посмотреть. Его взгляду предстала полуразложившаяся тушка вороны. И потом чем дальше он продвигался, тем больше мёртвых птиц было разбросано по дороге. Он не знал, как долго шёл и где находился. У него были догадки, и он надеялся, что верные, и если ничего не случится, то вскоре он должен был выйти к нескольким лесным домикам: первым жилым строениям с этого края города. Разумеется, его планам не суждено было воплотиться в жизнь.
Звенящую, чёрную тишину разрезал жуткий вой, от которого кровь стыла в жилах. Голд замер на месте и весь обратился в слух. К ужасу своему он понял, что кто-то бежал к нему в темноте, и он не хотел выяснять кто. В надежде на укрытие Голд бросился в лес. Теперь под ноги попадались не только мёртвые птицы, но и животные. О какое-то особенно крупное он споткнулся, упал и пролетел пару метров вперёд. Машинально он отполз к дереву и затаился. Бежавший за ним зверь пролетел мимо, глухо рыча. Переведя дух, Голд бросился бежать в другом направлении, в надежде на спасение, и некоторое время успешно поддерживал в себе эту иллюзию, пока снова не услышал шаги зверя за спиной. Ноги заплетались, левое плечо жгло, и он сообразил, что поцарапался то ли когда падал, то ли когда бежал. Если до этого у него и были какие-то небольшие шансы, то сейчас вероятность уцелеть из-за запаха крови сократилась вдвое. Но и это можно было использовать. Растравив рану, Голд оставил ложный след, запутал зверя среди деревьев, воспользовался замешательством противника и побежал так быстро, как только мог, поражаясь собственному проворству. А потом снова замер. Вдалеке послышалось ржание лошадей, потом ближе, и вот зверь уже забыл о своей неуловимой жертве и миновал Голда, который облегчённо вздохнул полной грудью и пустился на поиски тропы. Облегчение длилось недолго, потому что зверь решил, что Голд всё же интереснее, чем лошади, или на их след оказалось напасть труднее. Так или иначе он вернулся за своей добычей, и Румпель понял, что без магии ему не справиться. Пробежав несколько метров, он резко развернулся, создал файербол и кинул в зверя. Файербол не поразил цели, улетел далеко и погас, однако Голду удалось рассмотреть противника: густая светло-серая шерсть, вытянутая морда и яркие зелёные глаза. Оборотень. Наверное, один из одержимых, про которых говорила Реджина. Огонь ненадолго отпугнул волка, и позже стало ясно, что только разозлил, но убедившийся в стабильности своей магии Румпельштильцхен чувствовал себя намного увереннее и готов был ответить.
Однако его напрягло другое. Он ощущал, что помимо волка поблизости появился ещё кто-то. Через минуты две прогремел одинокий выстрел, за которым последовал жалобный скулёж раненого оборотня, а затем стрелок сам бросился по следу Голда. Тот же не знал, на чьей стороне его преследователь, и побежал прочь, потом снова резко развернулся, подождал, когда тот подойдёт ближе, и приготовился напасть на него со вторым файерболом. Перед ним возникла высокая фигура в чёрном плаще и широкополой шляпе. Чёрные перчатки, чёрная маска, прикрывающая нижнюю часть лица. Но глаза стрелка были такими знакомыми, что Голд так и застыл со своим файерболом, пытаясь вспомнить, кому они принадлежат.