Последний аккорд
Шрифт:
— Сделку? Какую сделку?
— Этого она не сказала. Сказала только, что отказалась. И сразилась потом со вторым из них.
— Вы ей верите?
— Насчёт сражения — скорее да, чем нет, — задумчиво протянула Эмма Джонс. — Её тогда поранили. И эту рану, как и раны одержимых, лечить магией было невозможно.
Это многое объясняло.
— Законы магии изменились.
— Её стало больше, — тут Эмма совсем помрачнела. — Но она, как бы это сказать… мёртвая. Умирают животные, вянут растения… Кто бы они ни были, но они устроили
— Роланд рассказал мне про него.
— Его наказание — тоже знак, — вздохнула Эмма. — У всех своё наказание. И все это знаки, которые мы не в силах прочитать! У вас есть соображения?
— Ни единого, — признался Румпель, — но будут. У магии всегда есть цена, Эмма. И у такой должна быть немалая. Узнаем цену — узнаем мотив. Узнаем мотив — узнаем врага. А дальше заплатим свою цену, какой бы высокой она ни была.
— Страшно подумать, что может быть хуже той, которую мы уже заплатили.
Двери в зал распахнулись, и Крюк с Дэвидом вкатили в зал вторую каталку с трупом, также накрытым чёрной тканью.
— Хендерсон умер, — с сожалением сообщил Крюк Эмме. — Мне очень жаль.
— Это было предопределено, — философски изрекла Эмма. — Я и не рассчитывала, что он выкарабкается.
Она говорила вполне искренне, но при этом лгала. Смерть её подчиненного задела её гораздо сильнее, чем она показывала. И все знали это.
— Я сообщу его семье, предложу им помощь, — Дэвид приобнял дочь за плечи. — Завтра его похороним.
— Спасибо, пап, — ответила Эмма. — Киллиан, ты не мог бы… Не хочу, чтобы Лиам сегодня снова выходил.
— Да, — коротко кивнул Крюк, подозрительно покосился на Голда, и они с Дэвидом ушли.
— Где вы остановитесь?
— В своём доме, — ответил Голд. — В своей лавке. Я в курсе убедительных просьб не передвигаться в одиночку, но в моём случае допустимо исключение.
У неё было диаметрально противоположное мнение на этот счет, которое она решила оставить при себе. Его она всё равно ни переубедить, ни проконтролировать не смогла бы и предпочла не тратить на это остаток своих сил. Голд ей даже немного сочувствовал, но совсем немного.
— Ясно… Что же! Добро пожаловать в Сторибрук, мистер Голд! — невесело усмехнулась Эмма, разворачиваясь, чтобы уйти. — Наслаждайтесь!
Да уж… Здесь было чем наслаждаться. В конце концов, что может быть лучше старого доброго ощущения, что смерть наступает на пятки и готовит для удара в спину заточенное, припрятанное в складках чёрной ткани, лезвие.
========== Мастера древней магии ==========
Мистер Голд вернулся к операционной.
Большую часть людей Вэйл уже разогнал, и остались только Роланд и Руби. Оба выглядели обеспокоенными и виноватыми.
— Я не знал, что она дорога тебе, когда стрелял, — сказал Роланд Руби. — Мне жаль.
— Ты не виноват. Это уже не она, не моя Серена, —
— Она выкарабкается. А потом найдётся способ всё исправить.
— Это точно, — к ним вышел Вэйл. — Она жить будет. Можете сами перевезти её в отдельную палату.
Роланд и Руби кивнули и воспользовались разрешением, а Вэйл обратил внимание на Голда, скромно стоящего в стороне.
— Мистер Голд…
— Доктор Франкенштейн, — улыбнулся Голд. — Появились случаи, где магия бессильна?
— Появились, — кивнул доктор. — Сожалею, что это так. Я едва справляюсь.
Выглядел Вэйл ужасно. Серое, худое, уставшее лицо, утратившее способность демонстрировать что-то, кроме печали и отвращения. Старые сухие белые руки, нетерпеливо срывающие облачение хирурга. На белую рубашку под зелёным одеянием всё равно попала кровь. На этих маленьких тёмно-багровых пятнах Голд почему-то задержал свой взгляд.
— Я устал, мистер Голд, — вдруг цинично признался Виктор. — Каждый день надеюсь, что помру следующим. Застрелился бы, если б жены и сына не было. Зря вы приехали.
— Быть может, нет, — возразил Румпель. — Быть может…
— Может, — согласился Вэйл и слабо улыбнулся. — Всё равно. Одним больше, одним меньше… Главное, не давайте волю эмоциям. Только разум.
Вэйл прошёл мимо и скрылся в ординаторской. Голд дождался Роланда и убедился ещё раз, что тот не уйдёт вместе с ним сегодня вечером. Роланд проводил его на первый этаж и передал в надёжные руки сопровождающего, которого любезно назначила Эмма.
— Вас устроит моё общество? — весело поинтересовался Филипп Розенблум.
— Более чем, — кивнул Голд. — Вы — один из немногих, кто меня не раздражает.
— Приму как комплимент.
Сэр Филипп был одет так же, как и Роланд: чёрные брюки из плотной ткани, длинный чёрный плащ поверх некоего подобия охотничьей куртки, прочные кожаные ремни, к которым крепилось оружие, чёрная широкополая шляпа и маска, закрывающая нижнюю часть лица. Голд спросил его об этом.
— Так только мои люди одеваются, — ответил Филипп. — Очень практично. Всё под рукой, и всем можно защититься.
— И Роланд…
— Мой человек в некотором смысле, — улыбнулся рыцарь. — Знаете, я иногда боюсь выходить и с пятью товарищами, но с одним Роландом, прикрывающим спину, мне и в ад сунуться не страшно. Но как бы это ни было неудобно для меня и остальных, я хочу, чтобы вы его забрали. Вы ведь за этим?
— За этим, — с грустной улыбкой ответил Голд. — Моя внучка не должна лишиться отца.
— Дети… Что не сделаешь ради детей, — вздохнул Филипп. — Своих бы с удовольствием выгнал за черту. Но ведь воротятся! Хорошо, что у Ив всё более или менее стабильно. Несмотря на то, что она разводится.