Последний аккорд
Шрифт:
— Одержимые такие из-за страха…
— Наверняка. Вот, например, взять вашего Нила, — продолжил он. — По всей видимости, больше всего на свете Нил Нолан боится огня. Или сгореть заживо. Несущественная мелочь. Вероятно, страх завладел им во время пожара, и он на минуту утратил себя, согласившись на сомнительное спасение и продав свою душу за пустоту.
— Бред! Нил точно не боится огня, — не поверил Роланд, но внутренне с этим согласился. — Иначе он бы вряд ли ужился с Робин, которая способна сжечь что угодно. Однажды она умудрилась поджечь
— Правда интересно? Как правило, нас привлекает то, чего мы боимся. Нил прячется от света. Готов поспорить, что он взбесится, если перед ним зажечь спичку.
— Не хочу проверять.
— И не надо.
— Знаете, я думал это касается только взрослых, — печально протянул Роланд. — Сегодня был первый одержимый ребёнок. Наверное, надо предупредить жителей.
— Дети менее подвержены в силу гибкости их разума, — не согласился Голд. — Не думаю, что Абигейл одержимый ранил.
— То есть это был один из них? Обращённый в ребёнка.
— Я склонен считать именно так.
Это предположение было неприятно им обоим.
— А сам ребёнок? Где он тогда?
— Скорее всего, мёртв, как и его родители, — почти равнодушно бросил Голд.
— Но есть шанс, что он жив? — с надеждой спросил Роланд.
— Ты хочешь его найти?
— Считаете, это бесполезно?
— Я бы не рассчитывал. Но если жив, то искать бы не стал. Это ловушка.
— Но если шанс есть, то его нужно использовать.
Румпельштильцхен ещё в начале этого разговора понял, что охотника ему не остановить.
— Не ходи один, — как бы сдаваясь, вздохнул он. — Найди надёжного спутника.
Роланд кивнул, поправил свой плащ, надел шляпу и перчатки и собрался уходить.
— Роланд, — окликнул Румпель, когда тот уже шагнул за дверь, — быть может, мертвоцвет и ядовит, но страх — самый страшный яд из существующих. Не позволяй ему управлять тобой.
Роланд ещё раз кивнул, криво улыбнулся и ушёл, а Голд вернулся к своему занятию, стараясь следовать собственному совету.
========== Голоса ==========
Роланд не показывался до самой ночи, и Голд начал всерьёз беспокоиться. Без Роланда всё, что он делал, не имело смысла. Но не только о зяте думал Румпель, а ещё и о жене, о её сломанных руках, и потому, закончив с эликсиром, он отвлёкся на приготовление лекарства и для неё. Ничто его так не спасало, как кропотливый труд, ничто больше не помогало собрать воедино мысли. Потому совсем неудивительно, что когда Роланд Гуд всё же вернулся, Голд был абсолютно спокоен, собран и готов ко всему.
Роланд пришёл не один, а с Эммой.
— Я с вами, Голд, — с порога заявила шериф. — Если вы можете спасти мою сестру, я буду вам должна. Думаю, это вам пригодится.
Она положила перед ним орудие, которым ранили Абигейл и убили родителей мальчика: нечто, напоминающее собой гигантский чёрный коготь. Пахло от него тем самым тошнотворным ядом, и Румпеля от одного запаха едва не вывернуло.
— Ой, фу… — отпрянул
Роланд и Эмма только пожали плечами и странно переглянулись. Голд надел перчатки и взял коготь в руки: выглядел он устрашающе, но неестественно, напоминал не роговое образование, а, скорее, окаменелость. Более пристальный взгляд лишь усилил впечатление.
— Что это? — у Эммы был ограниченный запас терпения. — Кому это принадлежит?
— Ребёнок жив? — спросил Голд, игнорируя её вопрос. — Ты нашёл его?
— Да, — ответил Роланд. — Нашёл. Он жив, но в шоке. Сейчас с ним Зелена. По какой-то причине он отвечает только ей.
— Вот как… Я рад, что ты вернулся, — слабо улыбнулся Румпель и потом напомнил: — Думаю, нам пора заняться цветами. Время не ждёт. Шериф Джонс, на ваш вопрос у меня пока нет ответа. Но он сейчас и не нужен.
Эмма сдержанно кивнула и стиснула челюсти, губы её вытянулись в тонкую полоску, а глаза недоверчиво сузились. Однако свои подозрения она оставила при себе и проводила Роланда и Голда в лес. К величайшему сожалению последнего, их маленький отряд пополнили Стивен Розенблум и Киллиан Джонс.
Ехать в лес предстояло на лошадях, по поводу чего Голд сразу же выразил своё недовольство.
— В лесу магия нестабильна, — возразила Эмма. — И мы оградили его защитным полем.
— Что никак не останавливает врага, но создает лишние неудобства для вас. Изящный стратегический ход! — проворчал он. — Чёрт с вами! Какая моя?
Ему указали на спокойную гнедую кобылу, и он неловко забрался в седло, чему никак не помогала больная нога.
— Ему не лошадь нужна, — усмехнулся Киллиан Джонс, — а ослик или овца.
— Кого ты ограбил, чтобы получить эту? — Румпель в обиде не остался. — Свою ты наверняка пропил.
— Прекратите, — попросила Эмма. — Киллиан, прекрати.
— Мы ещё и не… — начал было Крюк, но наткнувшись на холодный взгляд своей жены, замолчал.
Город они миновали быстро, а в лесу сбавили скорость и аккуратно поехали по узкой извилистой тропинке. Крюк уверенно возглавлял шествие, а Роланд замыкал. Голд то и дело на него оглядывался, чем несколько раздражал Стивена Розенблума, который ехал следом за ним. После плавного поворота направо дорога стала шире, и на ней умещалось уже два всадника, и Эмма поравнялась с Крюком, а Роланд нагнал Голда.
Немного погодя Румпелю начало казаться, что они ходят кругами, и это неприятное ощущение усилилось благодаря тому, что они поскакали быстрее, и он с трудом успевал следить за бесконечными поворотами. В один особенно резкий он с трудом вписался, чем очень повеселил капитана.
— Это самая спокойная лошадь из всех! Я сам её выбрал!
— Тогда я удивлён, почему до сих пор не сломал себе шею! — огрызнулся Голд. — Тебе, смотрю, не только с одной рукой хорошо, но и вторая мешает?!
Крюк насмешливо фыркнул и уехал вперёд.