Последний аккорд
Шрифт:
— Привет, — внук неуверенно улыбнулся в ответ. — Меньше всего ожидал встретить здесь тебя. Что ты тут делаешь?
— Это, должно быть, странно, но я пришёл к тебе.
— Это странно, но я рад, что ты пришёл ко мне, — Генри махнул рукой на свободный стул возле себя. — Садись!
— Спасибо, — Голд воспользовался приглашением и, не зная с чего начать разговор, спросил: — Как продажи?
— Вообще-то очень неплохо. Вчера отбоя не было…
К ним подошла ещё одна женщина с новой книгой Генри, оформленной в тусклых оттенках жёлтого, и ещё с одной, в которой Голд узнал самый первый из романов
— «Солнце с перерезанным горлом…» — прочитал Голд название, когда настойчивая особа соизволила удалиться.
— Да… — устало вздохнул Генри. — Стихотворение такое есть. Сама книга весьма посредственная, так что не важно. Предыдущая мне нравилась больше.
— «Смешные картинки»? Читал.
— Правда?
— Да. Но читал я всё равно далеко не всё, — признался Голд. — Всего четыре или пять. Первые две точно, а потом ещё ту, что про адреналиновых наркоманов.
— Что же… Ты прочёл лучшие. Остальные не читай, — с улыбкой сказал Генри. — Но можешь взять одну из этих и передать Альберту, а то ему, боюсь, в туалете читать станет нечего.
— Извини за него.
— Ты им искренне любовался.
— Каюсь! — рассмеялся Голд. — Но он мой сын. Хотя ты мой внук…
— Вот именно!
Их прервала ещё парочка читателей, вежливых и тактичных, и с ними Генри вёл себя соответственно: терпеливо ответил на все вопросы и сфотографировался, для чего Румпелю пришлось значительно отодвинуться в сторону.
— Вайолет не с тобой? — спросил он у Генри, возвращаясь на место. — Мне казалось, она всегда тебя сопровождает.
— Бен заболел. Опять, — тяжко вздохнул Генри. — Что не так с этим мальчишкой? Хотя на этот раз ясно, что не так…
Тут к ним подошла ещё одна женщина: миниатюрная кудрявая блондинка с холодными неприветливыми голубыми глазами и чересчур длинным носом. Длинным, кажется, во всех отношениях. Она ни слова не сказала Генри и сразу накинулась на Голда.
— Простите, сэр! — заявила блондинка. — Но здесь сидеть нельзя! Здесь…
— Сэнди, тише! — успокоил её Генри. — Это мой…
— Дядя Руперт, — пришёл на помощь Голд.
— Да, это мой дядя Руперт. Знаешь, Сэнди, я сделаю перерыв на обед.
— Хорошо! — согласилась Сэнди, недобро посмотрела на Голда и отошла от них.
— Пойдём, дядя Руперт, — ухмыльнулся Генри. — Тут этажом выше есть неплохая закусочная. Я угощаю!
В закусочной, которая и правда была весьма приличной, Голд настоял на обратном. Расплатившись за пару сэндвичей и две чашки кофе, они сели за столик у окна с живописным видом на соседний торговый центр и некоторое время молча расправлялись с едой, думая каждый о своём.
— Так что там с Беном? — напомнил Голд.
— Что с Беном… — проворчал Генри. — Пневмония. Доигрался. И сказал не сразу, как себя до этого довёл. И знаешь, он так спокойно нам врёт. Только глаза становятся всё больше и больше и занимают уже половину лица, когда мы из жалости прекращаем допрос. Как правило.
— Ты тоже не умел врать.
— Да, — улыбнулся писатель и продолжил: — В общем, когда ему стало
— Понимаю, — ободрил Голд. — Дети… Вот они, кажется, сидят рядом, а через минуту ползают в грязной луже.
— Да уж, — улыбнулся Генри. — Кстати, о детях. Мы с мамой вчера вечером навестили Роланда и Коль. Девочка — само очарование.
— Это верно!
— В общем, я тебя поздравляю. Ты теперь дважды дедушка.
— Скоро буду трижды.
— Келли забеременела?
— Нет. Ребёнок будет у Альберта.
Генри несколько секунд на него озадаченно смотрел, а потом покатился со смеху. Голд также не смог удержаться.
— Я думал, что он параноик, — сказал Генри, когда успокоился. — Как же так?!
— Тут особый случай.
— Неужели? Никак влюбился?
— Сам не понял, — пожал плечами Голд. — Но его доверия к ней хватило, чтобы снизить защиту. И, если задуматься, то он с ней дольше всех.
— Теперь он с ней на всю жизнь!
— Не обязательно. Он может в итоге ограничиться только общением с ребёнком.
— Ну, да…
— То, что ты сказал той женщине…
— Слегка сорвался, — ответил Генри. — Иногда они мне жутко надоедают, спрашивают одно и то же, потому что не могут придумать другой вопрос. Но я понял, на что ты намекаешь. И согласен, что это частично обо мне. Я чувствую себя жутко бесполезным. Видишь ли, я никогда не мог быть мужчиной вроде Дэвида или Киллиана, и уж тем более кем-то вроде Роланда. Но раньше я был им полезен, и они принимали мою помощь, посвящали меня в такие серьёзные дела, а на этот раз мамы прятали меня, как несмышлёныша. Ты бы видел, какими глазами смотрела на меня Эмма, когда я приехал в Сторибрук…
— Представляю.
— И в тот день, когда мы вернулись, Реджина прочитала мне целую лекцию!
— Просто они тебя любят.
— Знаю… Просто, может быть, я правда такой…
— Какой такой? — нахмурился Голд.
— Ничем не могу помочь, никого не способен защитить, — грустно сказал Генри. — Даже собственного сына уберечь мне не под силу.
— Осенью я встретил Эмму в Бостоне.
— Что?
— Осенью я встретил Эмму в Бостоне, — повторил Голд. — Там была презентация твоей книги. Она приезжала, чтобы попросить тебя о помощи, но сперва она поговорила с Реджиной. Они решили всё от тебя скрыть, чтобы тебя уберечь. И я был с этим согласен.
— Ясно…
— Ты не бесполезен, Генри, — Румпелю не хотелось говорить и даже вспоминать о Сторибруке, но сейчас это нужно было сделать. — Если бы не ты, то я не сообразил бы взять колокольчики. И мы все были бы в опасности, а я, вероятно, был бы уже мёртв. И ты определённо не хуже Роланда или Дэвида, потому что бросился на выручку сразу же, как только узнал. Мне понадобилось два месяца, чтобы решиться. Больше двух месяцев. А если бы Роланд не уехал, то я вряд ли сдвинулся бы с места.
— Понятно…