Последний аккорд
Шрифт:
— Неразумно целоваться на ноябрьском ветру… — прошептала Белль. — Может, спустимся вниз?
Они спустились к себе домой, сняли пальто и бросили как попало в гостиной. Голд поставил чайник, а Белль убежала в туалет, где пробыла подозрительно долго.
— Белль, ну где ты там? — он начинал терять терпение.
У неё опять возникли свои планы. Белль появилась в дверях спальни в расстёгнутом халатике и нижнем белье, как когда-то давно, когда он возвращался из своих поездок.
— Радикально, — оценил он, заинтересованно
Она поманила его к себе, и он поддался, поцеловал её, подхватил на руки и утащил в спальню. Он немного спешил, быстро оставил Белль без одежды, но про самого себя забыл. Он ощущал её возбуждение, её желание, а потому сильно удивился, когда она его остановила.
— Стой! Разденься, — велела она. — И полностью.
— Ладно, — согласился Голд и выполнил её просьбу, после чего попытался вернуться к ней.
— Стой! — снова остановила Белль, — Хочу рассмотреть тебя.
— Да что же ты там не видела-то? — усмехнулся Голд и подчинился, стараясь ничего не прикрывать. — Ну? Всё устраивает?
— Нет! — насмешливо протянула Белль. — Что-то не очень!
— Болтушка!
Не слушая других возражений, он забрался назад на кровать, и после повторных нежных ласк они занялись любовью. В ту ночь он был намного грубее обычного и ожидал, что Белль воспротивится, но ей нравилось. Она попросила его вовсе не сдерживаться. Голду было интересно, каким было его лицо: напряжённым, довольным, добрым или злым? Каким она его видела? Чему она улыбалась? В самом конце она будто не хотела его отпускать, больно впилась ногтями в его спину, сдавленно засмеялась, пряча лицо на его плече, и долго не могла остановиться. Он и сам засмеялся минуту спустя. Немногим позже Голд выскользнул из её объятий и встал с постели.
— Куда ты? — чуть ли не обиженно спросила Белль.
— Хотел приготовить нам чай, — с улыбкой ответил Румпель. — Думаю, нам стоит выпить по чашечке.
— Хорошо, — она села в постели. — Только не пропадай надолго.
Голд согласно кивнул ей, надел белье и футболку и пошёл в кухню. Остывший чайник пришлось кипятить заново. И пока тот кипел, он вновь задумался о своей бесконечной жизни. Приготовив чай, немного разбавив его водой и отыскав в одном из шкафчиков печенье, Голд вернулся к жене.
— Вот, держи.
— Спасибо, — поблагодарила Белль, принимая чашку. — М! Печенье!
— Да, — он устало зевнул и прилично отпил из своей чашки. — Это была чудесная ночь.
— Почему была? Она ещё длится.
— Но подходит к концу. Как и всё.
— Я скоро начну выписывать тебе штрафы! — пригрозила Белль, надкусывая печенье.
— За что?
— За фатализм.
— Белль, я хочу умереть, — со вздохом сказал Голд
– Так, — она нахмурилась и поставила чашку на тумбочку. — В смысле?
– Не прямо сейчас, — поспешил добавить он, — но однажды.
— К чему сейчас этот разговор?
— Потому что сейчас такие мысли, — пожал
— Отличная прогулка, прекрасный вечер, великолепный секс… Хм, чего-то не хватает… — не без иронии говорила Белль. — Наверное, старой доброй тоски и безысходности!
— Не издевайся. Я серьёзно, — одёрнул Голд. — Я стою на месте, а время - нет. И я просто хочу сказать, что желаю двигаться вперёд, как ты.
– Ты не обязан. Ты правда хочешь этого?
— Если бы я предложил тебе вечную жизнь, то ты бы согласилась? — это был резонный вопрос.
— Нет, — чётко и ясно ответила Белль.
— Вот и ответ на твой вопрос, — он ещё не говорил с ней на эту тему. — На что мне жизнь, если все, кого я люблю, один за другим постепенно уйдут из неё?
— Я не знаю, что на это ответить, — вздохнула она. — Но не хочу, чтобы ты сильно зацикливался на этом. Идёт?
— Идёт! — согласился Голд, а потом с усмешкой добавил: — Такой уж и великолепный?
— Молчи! — шепнула Белль и надула губки.
— Ладно. Тогда расскажи мне о той ужасной книге, с которой ты работаешь.
— О, это ужасная книга, и я над ней работаю, — оживилась жена. — Она скоро превратит меня в алкоголичку.
— Скоро? — поддел мистер Голд, вернувшись к чаепитию.
— Эй! — Белль досадливо хлопнула его по плечу. — Это эротический детектив с научной составляющей, в котором нет детектива и научной составляющей. Главный герой…
Вскоре они допили чай и легли спать. Он бережно обнимал её, а она жалась к нему во сне, гладила его руки. Прежде чем провалиться в сон, Голд думал о том же, о чём и в баре: о моменте, который хотелось тянуть вечность. Только вот вечность часто обесценивает то хорошее, что есть у людей.
========== Рождество ==========
В 2038 для семейства Голдов впервые за много-много лет наступило Рождество. Конечно, они соблюли не все традиции: они не читали молитв, не пели гимнов и песен, не дарили подарков друг другу. Самым важным было то, что они собрались все вместе, а это случалось крайне редко.
В канун Рождества у Голда было необычайно хорошее настроение. Он бы мил и приветлив со всеми и каждым, дружелюбно беседовал со своими сотрудниками и даже ни разу не отчитал своего секретаря Джиллин Хейл, хотя повод для этого был.
— Так, коллеги, что могу сказать? — он собрал всех в конференц-зале. — За три месяца мы сделали больше, чем планировалось. Не скажу, что доволен, но и недовольным себя не назову. Мистер Ньюман, вы с нами?
— Да, — неуверенно ответил Роджер Ньюман, — да.
— Повнимательнее, Роджер! Из-за вашей невнимательности мы едва не потеряли лояльность больницы Уайкрофт — нашего важнейшего клиента на данном этапе, — продолжил Голд. — Я не верю, что вы не могли решить все вопросы, не доводя дело до суда. В связи с чем выражаю особую благодарность миссис Уайз.