Последний аккорд
Шрифт:
— В этом вся твоя проблема, — наконец выдавил он. — В этом вся наша проблема. Я рад был тебя видеть.
Он быстро зашагал прочь, и стало ясно, что они ещё очень долго не смогут нормально разговаривать. А Голда поймала Коль.
— Пап, я попрощаться хотела, — улыбнулась она. — Мне пора домой.
— Да, хорошо, — Голд ответил ей вымученной улыбкой. — Передавай привет Роланду и поцелуй за меня Дженни.
— Непременно! Жутко всё-таки…
— Жутко. Очень надеюсь, что его интерес не носит личный характер.
Он сам в это не верил.
— Крис точно не наркоман, —
— Хочется в это верить. Хочется верить, что я ничего не упустил, — вздохнул Голд. — Вы все быстро выросли, а в Крисе я упрямо не хочу видеть очевидного.
— Боишься признать, что он тоже вырос?
— Да, но мне придётся это признать.
Позже вечером, когда Голд, Белль и Крис возвращались с выставки домой, они подняли эту тему в последний раз, и получили от автора объяснение, которое попыталась дать Коль. Крис выглядел спокойным, уставшим и даже счастливым. Ему не достался ни один из призов, но его отметили и похвалили те, чьими работами он сам восхищался. Поэтому в конце концов Голд успокоился и перестал об этом думать.
В пятницу в связи с предстоящим ужином Белль попросила Голда и Криса не задерживаться, а потому они выехали с работы ровно в шесть и уже через двадцать минут были на месте. Раньше их ушла только Ив, которая была в списке приглашенных. Ещё, помимо семьи Ив и гостей из Сторибрука, Белль позвала Коль и Роланда, чтобы те как-то разряжали обстановку, и они с Дженни уже с удобством устроились в гостиной, когда Голд и Крис вернулись домой.
— Группа поддержки уже прибыла, — в шутку отчиталась Коль.
— О, чудесно! — весело отметил Голд и взял на руки Дженни, бережно обнял и легко поцеловал. — Здравствуй, моя хорошая. Какая же ты прелесть! А можно, я лучше с ней посижу до конца вечера, а вы как-нибудь сами?
Коль рассмеялась, покачала головой и жестом попросила вернуть ей ребёнка, а Белль, тоже смеясь, ответила мягким «нет».
— Жаль, — улыбнулся он и вернул девочку её маме. — Но я должен был попытаться. Помочь с чем-нибудь?
— Уже не с чем, — ответила Белль. — Просто приготовься и надень улыбку поприятнее. Будь лапочкой.
Румпель притворился, что этого не слышал, но всё же был намерен исполнить её желание.
Первыми пришли Ив, Лэнгдон и Стелла, принесли с собой, согласно традиции, бутылку вина, и, ставя её к остальным, Голд подумал, что скоро у них соберётся целая коллекция, потому что по какой-то необъяснимой причине они так и не открыли ни одной такой бутылки. Стеллу опять развлекал Крис, подарил ей рисунок в обмен на тот, что она принесла ему, и потом учил её рисовать Раффа, растянувшегося посреди гостиной и с подозрением подглядывающего одним глазом за детективом Лоусоном. Так как Коль с Дженни и Ив почти сразу ушли в другую комнату, а Белль отлучилась позвонить, Роланд и Голд остались наедине с Лэнгдоном и совершенно не представляли, как начать разговор.
— Значит, тебя перевели в Нью-Йорк? — кашлянув, в итоге спросил Голд.
— Да, в 17-й участок, — вежливо улыбнулся Лэнгдон. — Детективом в
— И как тебе? — продолжил Роланд.
— Жить можно. Платят больше, работы меньше. С начальником не повезло, но выбирать пока не из чего.
— А что не так с начальником?
— Он псих. Абсолютный. Я удивлён, что его до сих пор не отстранили, — мрачно ответил Лэнгдон. — Но всё нормально. Так мне и надо.
Роланд ещё порасспрашивал его о работе, и тот вежливо и аккуратно отвечал, в то время как Голд со скучающим видом рассматривал шторы, предвкушая занятный вечер, но очень скоро пришли Аврора и Филипп и развеяли его скуку.
За ужином Белль сильно пожалела, что пригласила Лэнгдона. Не только потому, что Филипп половину вечера сверлил его недобрым взглядом, но ещё и потому, что Лэнгдон оказался непосвящённым, и за это Ив завуалированно извинилась. Так что все разговоры о Сторибруке, ради которых они собственно и собрались, приходилось вести очень осторожно, заменяя многие вещи метафорами или просто списывая всё на них. Поэтому почти сразу после ужина Ив попрощалась с родителями и увела свою семью домой, а Филипп и Аврора стали открыто выражать свои мысли.
Впрочем, они не рассказали ничего интересного, за исключением парочки моментов. Первый был связан с Хельгриммом. Согласно рассказу Филиппа, Эмма не смогла его победить, но он позже почему-то сам ей сдался. Его пощадили и поселили в огромном аквариуме в океанариуме Сторибрука. Мэлоди Джонс сумела найти с ним общий язык, и Хельгримм почти ни с кем не разговаривал, кроме неё и Эммы. Потом произошло нечто, чего Голд никак не ожидал: Филипп передал ему письмо от Хельгримма.
— Мэлоди перевела его для тебя, и только она знает, что в письме, — заверил Филипп. — Она сказала, что это личное.
— Спасибо, — поблагодарил заинтригованный Голд и спрятал письмо в карман. — Посмотрю позже, раз личное.
Второй момент был связан со сложностью объяснения такого количества жертв, которых набралось как-никак пятьдесят шесть человек, поделились тем, как они это сделали и как сложно было бы провернуть подобное, если бы кто-то из родственников не проникся пониманием и захотел восстановить своеобразную справедливость. Забавно, но в одном из случаев, в самом бесспорном, по мнению Голда, родственники пониманием не прониклись и захотели крови мнимого убийцы. Стало ясно, каким образом Филипп и Аврора связаны с Манчестером: они купили там дом для Стивена, его новоиспеченной супруги и дочери, рождённой ещё в декабре путём ускоренной беременности.
— Глупость! — разозлился Роланд. — Он, наверное, единственный никого не убил! Он даже пытался спасти Питера!
— Я знаю, дорогой мой. К сожалению, Уильям Форкс так не считает и хочет крови, — грустно ответила Аврора. — Они хотят, чтобы Стив сел в тюрьму, но их устроит и вариант похуже. Поэтому пришлось помочь ему бежать в другой штат.
— Мы можем дать показания в поддержку Стивена, — предложил Голд, до сих пор чувствовавший себя несколько обязанным молодому человеку. — Согласно приемлемой истории: ведь всё же Питера загрыз волк. Но мы с Роландом, как свидетели, можем подтвердить его непричастность.