Последний аккорд
Шрифт:
— Да, двадцать лет, — подтвердил Мэтт. — И даже спустя двадцать лет я не готов жениться. Зато ты легко готов жениться на девушке, которая младше тебя на тридцать девять лет.
— Это не твоё дело.
— Если потом всё пойдёт не так, как ты думаешь, то не удивляйся.
— Ты её не знаешь! — резко сказал Ричард. — И не пытаешься узнать!
— Я просто не хочу, чтобы тебе разбили сердце, — в тон ему ответил Мэттью.
— Мэтт…
— Успокойся, мой юный друг! Мы люди старые, упрямые и думаем иначе. Нас уже не переделать, — вкрадчиво сказал Мэтту Сонни и сочувственно, по-отечески ласково,
— Да, — вздохнул Рик. — Завтра я женюсь на своей маленькой девочке.
Больше, ко всеобщему облегчению, эту тему не поднимали, но этот разговор сильно подпортил Ричарду настроение. Он старался быть таким же весёлым и дружелюбным, но часто впадал в задумчивость и чересчур налегал на спиртное.
Они пробыли в ресторане Сонни четыре часа, два из которых планировали провести в казино, принадлежащем Брэдфорду. Однако Роджер не смог вовремя договориться об отдельном зале для закрытой игры в покер, а Ричард не стал злоупотреблять своей властью и портить кому-то отдых, так что они остались в ресторане, только спустились в подвал в бильярдную, где Сонни, пренебрегая законами штата, разрешил им выкурить по сигаре, да и сам не отказал себе в удовольствии. Голд успешно провёл две партии в пул, разбогател ещё на тысячу долларов и сразу же потратил её на бутылку отличного скотча, которым щедро поделился со всеми.
— Как нажито, так прожито? — смеясь, отметил Ричард.
— Всё так, — улыбнулся Голд, опираясь на кий. — Тебе удача, вижу, тоже не изменила.
Ричард играл с Артуром в стрейт и прилично обошёл его по количеству очков.
— Тут дело совсем не в везении, — подмигнул он.
— Просто ты старый жулик, Рик, — засмеялся Артур и снова промазал. — Или дело и правда во мне…
В бильярдную спустился незнакомый парнишка, осмотрелся вокруг, вглядываясь в утонувшие в табачном дыме лица, и остановил взгляд на них троих. Румпель и Рик напряглись, Артур выглядел безразличным, но именно он и был нужен пареньку.
— Это же… Это ведь вы?
— Зависит от того, кем ты меня считаешь, приятель, — усмехнулся Артур и рассеянно почесал подбородок.
— Вы — Артур Гайер?
— Бинго!
— Я — ваш большой поклонник! — заверил его паренек. — Я слушал все альбомы «Дохлых соловьёв» сотню раз!
— Спасибо, приятель, — безразлично ответил Артур. — Рад, что кто-то ещё помнит и ценит моё творчество.
— Я всегда помнил и ценил твоё творчество! — в шутку возмутился пробегающий мимо Роджер. — До сих пор слушаю тебя каждое утро.
— Спасибо, Родж, — поддержал Артур и дал Роджеру пять. — Всегда хотел, чтобы с моих песен начиналось утро какого-нибудь старого козла.
Мужчины расхохотались и совершенно забыли о пареньке, который тут же поспешил о себе напомнить.
— Простите, что отвлекаю вас, но не могли бы вы расписаться на медиаторе? — паренёк достал из кармана широкий пластиковый медиатор и тонкий маркер. — Вот здесь, посередине?
Артур поставил роспись, но не свою, а Ричарда. Видимо, у них был очень похожий почерк, потому что поклонник ничего не заподозрил, поблагодарил Артура, спрятал медиатор в карман и ушёл.
— Что за дела?! — смеясь, предъявил Артуру Брэдфорд. — Это моя роспись!
— Зато теперь он не сможет
Он поправил шляпу, спрятал руки в карманы и ушёл, щёлкая каблуками ковбойских ботинок.
— Давно он не играет? — спросил Голд у Ричарда, пытаясь вспомнить, слышал ли когда-нибудь этих «Дохлых соловьёв».
— Давненько, — кивнул Ричард и опрокинул полстакана скотча. — Группа распалась в 2010-м. Его друг-гитарист и композитор умер от сердечного приступа на год раньше. Арти прокатился по стране с концертами в его честь, а потом как-то не сложилось. С тех пор он продюсирует всякое хитовое востребованное кинодерьмо. Нет денег проще, Руперт.
— Представляю.
— И в том же году он нашел на пороге ребенка.
— В смысле?
— В прямом. Он однажды проснулся, а на пороге коляска с младенцем и записка. Я видел это лично, — пояснил Брэдфорд. — Его дочь. Действительно его. Мать он так и не нашёл, но, между нами, не очень-то и искал.
Артур вернулся, и они закончили игру. Роджер попросил сыграть одну из своих любимых песен. Гайер согласился, взял свою гитару и исполнил хрипловатым голосом грустную песню о поисках любви: «Детка, помнишь ли ты дороги, по которым наш быстрый корвет в ночи пролетел… Темнее той ночи было лишь сердце мое, отбивающее ритм последних дней лета…»
— Он тебе понравится, Руперт, — заверил его Брэдфорд, осушив свой стакан до дна. — Вот увидишь.
Голд не стал отрицать такую возможность. К тому же Артур Гайер уже начал ему нравиться.
Неизвестно, сколько бы они ещё пробыли у Сонни, если бы Герберту Фоссу не стало совсем худо.
— Не нужно было тебе ехать, — озабоченно сказал Ричард, прикасаясь ладонью ко лбу зятя. — Ты весь горишь, бедняга.
— Да, — слабо улыбнулся Герберт. — Извини, Рик. Не хотел портить тебе праздник.
— Ты и не испортил.
— Я могу проводить его домой, — вызвался Сэм, которому надоело мужественно воздерживаться от старых соблазнов. — Я о нём позабочусь. Переночую у них, а завтра лично провожу Мириам и детей. Микки всё равно сегодня слишком занята в отеле.
— Точно?
— Точно. Можешь на меня положиться.
— Ладно, — неохотно согласился Ричард. — Только позвони мне, когда вы доберётесь до Хемстеда.
— Конечно.
Ричард лично помог больному Герберту сесть в такси и тепло попрощался с Сэмом, а потом проводил машину взглядом, пока та не скрылась за поворотом.
— Нам тоже пора, — заметил он, взглянув на часы. — Если выдвинемся сейчас, то ещё успеем забрать Ральфа после смены.
— Да, — кивнул Мэтт и обернулся к Сонни, который вышел на улицу со всеми. — Мы поедем. Рад был повидаться, Сонни.
— И я, — улыбнулся Сонни, обнимая Мэтта. — Приезжайте почаще.
— Сам тоже иногда выбирайся, — грустно сказал ему Ричард. — Я всегда рад тебе.
— Я знаю, Рики.
Ричард велел водителю подогнать машину поближе, и оставшаяся компания забралась внутрь, кроме самого Ричарда, Гарри и Голда. Гарри и Ричард курили с водителем на улице и обсуждали маршрут, а Голда задержал Сонни и, пользуясь случаем, задал ему несколько юридических вопросов, на которые согретый едой и алкоголем Голд ответил исключительно по доброте душевной.