Последний аккорд
Шрифт:
—Тебе идёт этот цвет, — прокомментировал он, намекая на яркую оранжевую блузку, которая прекрасно сочеталась с тёмной гривой её волос. — И ты очень красива.
Голд был с ним полностью согласен.
— Спасибо! — улыбнулась Лорен, и парень, вежливо улыбнувшись, зашагал дальше.
— Он прав, — отметил Голд. — Это ваш цвет.
— Я знаю, — довольно кивнула женщина, взвешивая апельсин на ладони. — Вот видите, как это просто! Он смело обратился к другому человеку, несмотря на то, что его могли отвергнуть.
— Я вас понял, — рассмеялся Голд. — Пойдёмте! Осталось всего чуть-чуть!
В кофейне они
— Могу я задать личный вопрос?
— Я знаю, что вы спросите, — грустно улыбнулась Лорен. — И мой ответ «да». Да, я люблю его. Это безумно, иррационально, безответственно, отчаянно и больно и в то же время так упоительно прекрасно, что я не могу подобрать другое определение.
— Любовь не так страшна, как кажется, — мягко сказал Голд. — И ради неё ничего не жалко.
— Страшна не любовь, — она тяжело вздохнула. — Мы боимся потерять любовь, мистер Голд, особенно когда успели познать боль потери. Альберт — моя слабость, и я перед ним совершенно бессильна. Мой эгоизм не позволяет мне от него отказаться, и потому я поддерживаю нелепую игру, опасаясь, что однажды он потеряет интерес.
— Уверяю, вы надолго завладели его вниманием.
— Я очень хотела бы согласиться, но не могу. Знаете, когда я поняла это?
— Я сохраню ваш секрет.
— Это не секрет. Я больше не попрошу вас что-то от него скрывать, и в прошлый раз это было нечестно.
— Я сам поступил нечестно в прошлый раз, — признал он, пусть и считал, что поступил правильно.
— Уже неважно, — она не приняла извинений. — Эта история и не история даже. Просто глупость.
— Расскажите.
— Она не отличается от других, — начала Лорен. — На тот момент прошло четыре месяца со дня нашего знакомства, и мы, как обычно, встретились в отеле. Когда наше свидание подошло к концу, я, как и обычно, собралась домой, но Альберт не хотел меня отпускать, уговаривал, почти умолял остаться с ним до утра. Я уже имела представление о его привычках, о том, как он ведёт себя с женщинами и что хочет от них получить, и подумала, что вот оно правильное решение: я могу остаться, и вскоре он сам прекратит наши странные отношения. Я должна была остаться, но не смогла. Я ушла, надеясь, что он позвонит мне утром и будет звонить каждый день до новой встречи. Я ушла, потому что мне очень были нужны эти звонки.
— Но теперь вы не боитесь остаться, — с улыбкой заметил ей Голд.
— Теперь я стала намного смелее, чем была тогда, — не согласилась она и ответила на поступивший звонок, один из тех, которые ей были так нужны: — Да, Ал. Я в кофейне на Оушен-авеню. Уже собиралась возвращаться. Отлично! Жди!
— Нам пора?
— Мне пора, — мягко поправила Лорен Каплан. — А вам ещё предстоит набраться смелости и спросить про замки!
— Нет, нет и нет! — со смехом открестился Голд. — Даже не надейтесь!
— Не надеюсь, но настоятельно советую.
Они расстались на ближайшем перекрестке. Она через жилые кварталы проложила дорогу до дома, а он вернулся на пляж. Женщина с замками всё ещё была там, как раз успела закончить
— Здравствуйте, — поздоровался Голд.
— О, здравствуйте! — весело отозвалась она, выпрямилась и отряхнула руки. — А я вас знаю! Вы каждое утро гуляете с собакой по пляжу!
— Да… — он неуверенно улыбнулся женщине и протянул ей руку: — Меня зовут Руперт.
— Сабрина, — она ответила на рукопожатие и представила мальчика. — А это Итан.
— Здравствуй, Итан!
— Итан, поздоровайся.
— Здравствуйте, — поздоровался мальчик, которому Голд был совсем не интересен, в отличие от Раффа. — Можно погладить?
— А? Да, можно, — разрешил Голд и первый, как бы успокаивая, погладил пса. — Он очень добрый. Правда, приятель?
— Спасибо!
Мальчик благодарно улыбнулся, робко провёл ладонью по голове Раффа, а потом почувствовал себя намного увереннее и принялся гладить его не только по голове, но и по ушам и по спине, на что сам Рафф не обращал никакого внимания.
— Знаете, я тоже наблюдал за вами, — сообщил Голд Сабрине. — Вы строите очень красивые замки. Поразительно похоже на оригинал.
— Всегда приятно встретить поклонника. Я очень старалась.
— Именно. А потом вы позволяете их рушить. Почему?
— Итан пока не может оценить моё творчество, — с улыбкой ответила Сабрина. — Однажды он оценит и перестанет их рушить, а затем, возможно, построит свой. В конце концов, это всего лишь замок из песка.
========== Зал славы Артура Гайера ==========
В четверг Румпель проснулся позже обычного. Белль отключила будильник и не стала его будить, когда поднималась сама. Накануне ночью он поздно лёг спать, читал книгу Генри. Саму книгу он небрежно бросил на прикроватную тумбочку, поверх прочитанных газет, и первым делом, едва его босые ноги коснулись прохладного пола, он снова взял книгу в руки. Роман внука, депрессивный, тусклый, повествующий об утраченных идеалах и ценностях, представил целую галерею объёмных образов, среди которых нашлось место и художественному воплощению Голда. Румпель редко нравился самому себе, но с точки зрения автора он выглядел абсолютно непривлекательным типом. Это не задевало его так, как Реджину, но всё равно расстраивало, заставляло думать о вещах, о которых ему думать не хотелось. Тяжко вздохнув, он спрятал книгу среди газет, заправил постель, умылся, расчесал стремительно седеющую гриву, отмечая, что ему пора подстричься, растрепал волосы, недовольный результатом, и снова причесался, переоделся в светло-серый льняной костюм, заботливо приготовленный женой, и спустился на кухню.
Играла музыка. Песенка про лайм и кокос, исполненная в традициях старого доброго рок-н-ролла. Белль и Адам готовили завтрак, подпевая и пританцовывая. Они останавливались лишь на секунду, чтобы пожелать ему доброго утра, и он, не желая прерывать их беспричинное веселье, присел на диванчик рядом с дочкой.
— Они мешают мне работать, — пожаловалась Коль отцу и нарочито громко добавила: — И некоторых тут вообще быть не должно!
— А кто-то должен отдыхать, а не работать, — парировал Адам. — Убирай свой лэптоп! Давай!