Последний фарт
Шрифт:
Канов разложил костры на выступе, поджег, спустился к воде, вымыл руки и долго вглядывался в свое отражение.
— Никак жениться собираешься? — насмешливо спросил Софи.
— Нет. Просто житие обретает смысл, — ответил Канов серьезно.
Он подошел к огню и, выложив пакетики с пробами, стал заносить их в поисковый журнал. Так приказал Полозов, считая свою работу государственной службой.
Софи долго рассматривал золотые крупинки на мокрых бумажках и тихо тронул Канова за локоть.
— Кажись,
— Тебе ведомы наши обязанности поисковиков? Не зарься! — оборвал его Канов.
Софи обулся и ушел. Канов еще долго писал, рисовал карту. Когда он поднялся на берег, Софи уже крепко спал.
Разбудил Канова странный шорох. Внизу на косе как будто кто-то ходил, шуршал галькой. Неужели Софи? Нет, тот, зарывшись в сено, сладко похрапывал. Кто же? Канов поднял голову, вгляделся.
В омуте что-то бултыхнулось, и на берегу показался медведь. Осторожно переступая, он остановился над костром. Головни зашипели и окутали его паром. Медведь постоял, отряхнулся и снова полез в омут.
— Ах, каналья! Да он, яко пожарный, огонь тушит, — догадался Канов.
Зверь снова окунулся и опять стряхнул с себя воду над углями. Но теперь все потухло, и только нагретая галька слабо курилась. Медведь разметал золу и, косолапя, лениво побрел по отмели. Канов швырнул в него камнем. Зверь оглянулся, прыгнул, брызнула из-под лап щебенка, и он скрылся.
Канов молча спустился к ключу и принялся рассматривать следы, оставленные зверем. Здесь он вдавил когтями крупную гальку, А тут, уже в воде, выворотил груду скалистой щебенки. Выскакивая на берег, медведь свернул куст.
Канов бродил по отмели, удивляясь проворству зверя. И вдруг в прозрачных струях воды что-то блеснуло. Он наклонился и поднял самородок, похожий на обломанный край лепешки.
— Софи! А, Софи! — крикнул он. — Ликуй! Не тщетны наши поиски! Возри, что сие есть? — Канов поднял над головой самородок.
— Самородок? Где? — Софи вмиг оказался рядом.
Канов показал на отмель, где виднелась трескавшаяся скала, и пошел к костру. Он взял журнал и только хотел записать результаты проб, как примчался Софи и выхватил у него тетрадь.
— Брось! Такой фарт!
— Истинно! — спокойно ответил Канов и поднял голову.
Софи задыхался. Он стоял взбудораженный, красный.
Глаза его бегали по сторонам. Канов не узнавал товарища.
— Писать, говорю, подожди. Поглядим сперва, что есть тут. Я вот опробую русло, берег, — Софи махнул рукой.
— Можно, — нехотя согласился Канов. — Токмо без соблазна. — Он взял у Софи тетрадь, спрятал и направился вверх по ключу, прихватив лоток. Софи его поразил, но он успокаивал себя: остынет старик, устыдится. Столько лет вместе.
Вернулся он поздно. Софи все еще ковырялся в русле.
— Кончай,
— Слышь, друг! Не глупи! Помалкивать будем. После вернемся — и хватит с нас. Годы ведь… — не поднимая головы, отозвался Софи.
— Опомнись!
— Уйди! — заорал Софи, ощерившись. — Не дам, и все…
— Нечестиво так. Возьму, — твердо сказал Канов.
Софи стремительно вскочил и приблизил к нему свое озверевшее лицо.
— Мое это! Вот тебе! — И он ткнул ему кукиш под нос.
— Не вводи в грех! Слышишь, брате! — бледнея, прошептал Канов.
— Выкуси! Если ты болван… — совсем побагровел Софи и вцепился в бороду Канова.
Тот тихо простонал и, прежде чем Софи успел уклониться, схватил его за волосы и прижал к земле.
— Не греши!.. Не соблазняйся!.. Не искушай!.. — раскачивал он его голову, тыча лицом в песок. — Выкладывай все, негодник!
Софи, видимо, не ожидал такой силы в пожилом человеке. Отплевываясь, он завопил:
— Бери, сатана! Бери, святоша, подавись! — И, сунув за пазуху руку, вышвырнул рукавицу с золотом.
Канов подхватил ее и отпустил старика.
— Не гневайся, брате! По-другому не мог. Служба! — сказал он виновато, вытирая руки о куртку. — Да и тебе на пользу сия трепка.
Софи тяжело поднялся и поглядел исподлобья.
— Уйду от тебя. Сейчас же уйду! — повторил он, покосившись на берег.
— Да, уйди лучше от греха, — согласился Канон.
Софи быстро собрал котомку, еще раз бросил цепкий взгляд на берег и скрылся в кустарнике.
Канов раздумчиво постоял, вернулся и костру и сел заполнять поисковый журнал.
Тихо струился дым по песку. Ночь торопливо затягивала небо. Вылез молодой месяц, и золотая дорожка засветилась на глади омутка.
Канов убрал журнал, связал узелок и положил на вещи. Затем набил шапку сеном, прикрыл ее сверху курткой, а сам затаился в кустах. Медленно тянулась ночь, и казалось, ей не будет конца. Он устал, ему хотелось спать. Может быть, он напрасно заподозрил товарища? Может, не способен Софи на убийство? Канову стало стыдно. Он уже хотел пойти к постели и лечь, как уловил треск сухой ветки.
Таясь за деревьями, Софи подкрадывался к куртке. Вот на мгновенье обрисовался силуэт с поднятым над головой камнем. Мягкий удар по шапке — и все затихло.
— И ты, брате, решился на такое? А ведь сколько лет вместе? — тихо проговорил Канов за его спиной.
Софи шарахнулся в сторону, схватился за рукоятку ножа, но тут же опустил руку.
Они стояли и глядели друг другу в лицо.
— Прости, старик… Видно, бес… — прошептал Софи.
— Я-то что? А вот как Иван, мужики? — Канов подумал и вздохнул: — Скорблю, но наши пути разошлись. Я рядом с жизнью, а ты эвон куда.