Последний фюрер рейха. Судьба гросс-адмирала Дёница
Шрифт:
Из всех, кто участвовал в «совещании Хоссбаха» или, как Шахт, был связан с его неминуемыми последствиями, на постах остались только Геринг и Редер. Геринг, конечно, был одним из видных партийцев и столь же лично испорчен, как и Гитлер — фанатичен. Из всех профессионалов, которых Гитлер сохранил после своего захвата власти, остался лишь Редер; из всех государственных ведомств: Военного министерства, армии, полиции, министерств внутренних дел, экономики, иностранных дел — только флот не подвергся чисткам. То прозвище, которое дал Дёницу после войны Редер и под которым он был известен на флоте, — «маленький Гитлер» — указывает на то, что флотский босс не до конца разобрался в своем подчиненном.
Вскоре после того, как Гитлер убрал все преграды
Дёниц вернулся с каникул со своей дочерью и зятем, Гюнтером Хесслером, в Сельве, в Южном Тироле, когда стала известна эта потрясающая новость. Нет никаких сомнений в том, что он поверил историям, сочиненным Геббельсом, так как никаких других тогда не предлагалось. По тем же самым причинам он до конца никогда не представлял масштабы и весь ужас геноцида евреев и то унижение, которому подвергли венских евреев торжествующие юные наци, которые и устроили аншлюс.
Вена была цитаделью антисемитизма, именно там Гитлер этим и заразился. Американский корреспондент в Берлине Уильям Ширер видел группы евреев всех возрастов и обоих полов, окруженные глумящимися штурмовиками и вынужденные чистить тротуары, стоя на коленях; он слышал о других, которых заставили скрести туалеты священными ритуальными лентами, тфеллинами.
Главной задачей Дёница, освеженного лыжными пробегами, по возвращении было приготовить полномасштабную проверку своей «групповой тактики» на весенних учениях в Северном море. Несмотря на мелкие указания в его ноябрьском рапорте, что ему известны кое-какие «перемены в антибританскую сторону», проявившиеся на «совещании Хоссбаха», он все еще работал в официально принятом контексте нейтралитета Британии в грядущем конфликте. Это очевидно из его рапорта по поводу типов подводных лодок, который он написал перед учениями; там он объявлял центром подводных операций в войне «атаки на французские транспортные суда и морские коммуникации в Средиземном море...».
Задачи субмарин в Атлантике он также видел в нападениях на французские морские трассы и порты на западном побережье, в Северном море — в обеспечении безопасности немецких трасс. Для выполнения этих задач он рекомендовал как наиболее подходящий 626-тонный Тип 7.
Его рапорт отправился к адмиралу Рольфу Карлсу, который занял пост командующего флотом в октябре 1936 года. Как и на Фёрстера, на Карлса произвел сильное впечатление глава подводников, «превосходный офицер с железной силой воли, целеустремленной уверенностью и несгибаемой твердостью... наставник, пример и стимул для своих офицеров», заслуживающий «полностью особого отношения» и «обещающий стать выдающимся руководителем на самых высоких постах». В характеристике, откуда взяты эти фразы, он также добавляет к обычному описанию Дёница как человека «высокого и стройного» прилагательное «straffe», которое можно перевести как «подтянутый», «строгий», «чрезвычайно прямой». Итак: все при нем!
6 мая Карлс отправляет рапорт Дёница о типах подлодок верховному командованию флота. Между тем происходят учения у берегов Ютландии. Из сопроводительной записки Карлса очевидно, что он целиком убежден в эффективности «групповой тактики».
«Все проверки указывают на тот факт, что требуется большое количество подводных лодок и что индивидуальные действия подлодок (как в мировой войне) должны быть оставлены в пользу запланированных действий групп подводных лодок».
Собственный отчет Дёница после учений выражал совершенную ясность по этому пункту: «Совместные действия по рекогносцировочным (дозорные в гаванях, передатчик радиосообщений, разведка и т. д.) и атакующим
Он также сообщал, что «вопрос о коммуникации между субмаринами и между командующим операцией (на берегу) и субмаринами в основе своей решен — короткие волны, длинные волны, антенны-перископы». Однако вопрос тактического командования не был полностью закрыт, так как требовались и командующий группой в зоне боевых действий, и командующий всей операцией — человек на месте со знанием всех условий, командир на берегу, имеющий доступ к более широкой картине, — и не было никакой ясности, как эта двойная система будет функционировать в условиях войны.
Судьба новаторов наталкиваться на противодействие. Дёниц не был здесь исключением. Штаб верховного командования был против «групповой тактики» на том основании, что радиообмен неизбежно лишит субмарины фактора неожиданности и поможет противнику их обнаружить; тогда умы все сильнее захватывали идеи сражений в океане гигантских крейсерских субмарин, снаряженных тяжелыми пушками, атакующих, практически непотопляемых, действующих на поверхности. Дёниц утверждал, что субмарина в первую очередь — это торпедоносец и придавать ей тяжелую артиллерию значит лишать преимущества, заставляя ее сражаться на поверхности. Некоторые признаки разочарований, постигших его в борьбе с верховным командованием, заметны и в его рапортах того времени.
Между тем изменилась вся ориентация морской политики. После аншлюса Австрии наступило время второй части программы Гитлера — захвата Чехословакии. Западная часть этого государства была зажата между Австрией и Германией, немецкоговоряшие жители Судетской области — теперь практически единственные представители замкнутой «расы-ядра» вне рейха — действовали в согласии с Гитлером и министерством пропаганды Геббельса по созданию внутреннего напряжения в стране и организации оправданий будущих действий немецкой армии по образцу Австрии. Однако у Чехословакии был заключен оборонительный договор с Францией, и французское правительство дало понять, что намерено его соблюдать. Тогда 22 мая, когда казалось, что немецкая армия уже готова выступить, британский посол в Берлине потребовал встречи с Риббентропом и передал ему личное послание от виконта Эдуарда Галифакса, государственного секретаря по иностранным делам: если будет использована сила, то он не берется предсказать возможные последствия «и лично не сможет гарантировать, что его страна останется в стороне».
Гитлер, вероятно, отреагировал столь же бурно, как и кайзер в похожих условиях, при вмешательстве Британии в балканский кризис в декабре 1912 года: «В окончательной битве между славянами и тевтонами англосаксы будут на стороне славян и галлов!»
Разразился ли тогда Гитлер одним из своих неконтролируемых припадков гнева, как, говорят, случалось с ним потом в моменты кризисов, неизвестно. Однако 24-го числа его морской адъютант, бывший подчиненный Дёница, командир миноносца Карл Йеско фон Путткамер, послал Редеру телеграмму с приглашением к фюреру на 28-е; в этом послании содержались и предложения по ускорению строительства флота, особенно подводных лодок и больших военных кораблей, что не оставило у Редера сомнений в том, что их целью будет Великобритания.
То, что Гитлер довольно двусмысленно предлагал на «совещании Хоссбаха», теперь решительно отвергалось: пошаговое приобретение гегемонии на континенте при нейтралитете Англии было химерой; необходимо создать такую угрозу линиям поставок, особенно подводными лодками, чтобы Великобритания просто испугалась вмешиваться в континентальные планы. Это была предсказуемая реакция международного террориста; также это было повторением тактики, которую попробовал канцлер кайзера перед Первой мировой; полное возвращение к политике Тирпица; и не было никакого выхода для Германии, зажатой в самом центре суши.