Последний рассвет Трои
Шрифт:
— Скажи, что ты слышала про Аххияву и почему думаешь, что царь Микен нападет на нас? — спросил я, и смех из ее глаз ушел, уступив место глухой тоске.
— Ты пришел посмеяться надо мной? — Кассандра отвернулась, чтобы скрыть набежавшую слезу. — Мне никто не верит! Дураки! Слепые дураки!
— Нет, — покачал головой я. — Дело в том, что я и сам так думаю. Война будет, и очень скоро. И она плохо закончится для Трои. Так скажи, почему ты считаешь, что она случится?
— Проливы! — на лице Кассандры было написано изумление, растерянность и недоверие. — Им нужны проливы. Они хотят сами оседлать это место и собирать пошлины. С тех пор как царь царей потерял силу, мы не шлем больше дани в Хаттусу. А раз так, то это место — золотое дно. Сюда сходятся товары с
— Еще и золотые копи, — задумался я. — Да, сказочное место.
— Гектор мне не верит, потому что не заглядывает дальше завтрашнего дня, а остальные мои братья… — Кассандра просто махнула рукой, не желая продолжать. — Они или воины, или пастухи, или хитрецы, которые заглядывают в рот моему отцу и боятся сказать лишнее слово.
— Как Парис? — бросил я пробный шар.
— Мы еще хлебнем горя с этим мальчишкой, — презрительно скривилась Кассандра. — Он готов на любую подлость, чтобы угодить царю.
Надо же, — думал я, глядя на раскрасневшуюся девушку. — Теперь понятно, почему она не замужем. Неформат, абсолютный неформат. То ли дело Креуса. Ни слова не слушала из нашей беседы, с головой погрузившись в вышивку. Она даже из вежливости не сделала вид, что ей интересен наш разговор. Чудо, а не женщина.
— Знаешь, Кассандра, — сказал я после раздумья. — Когда тебя посетят еще какие-нибудь мысли, дай мне знать. Я с удовольствием побеседую со тобой.
— Правда? — девушка даже рот раскрыла в изумлении. — Великая мать, помоги мне! Неужели среди воинов появился кто-то, у кого есть хоть капля ума!
— В шашки умеешь играть? — спросил я ее и подмигнул. — Нет? Научу!
Тот день не предвещал ничего необычного. Большая семья Приама обедала раздельно, а за общий стол садились лишь сыновья и ближайшие вельможи. Сегодня нас всего пятеро: Приам, его советник Антенор, Гектор и Парис. Больше никого из сыновей во дворце не было. Кто-то, как законные дети Полит и Деифоб, жили в своих домах, а кто-то, вроде Кебриона и Местора, рожденных рабынями, за общий стол и вовсе не допускался. Они пасли царские стада, не слишком выделяясь среди других слуг. Царь — тот еще заботливый отец. Впрочем, здесь такое отношение к побочным детям — дело вполне обыденное. Даже сыновья его величества фараона, рожденные наложницами, признаются законными только после того, как привлекут высочайшее внимание своей красотой или умом. Как Парис, например. К чести его будь сказано, парень на редкость хорош собой, речист, силен и неглуп. Вот и добился своего. Не скажешь даже, что неграмотный пастушок. Тут, кстати, почти все неграмотны, и я в том числе. Лишь дворцовые писцы ведут учет запасов, марая пергамент чернилами.
Приам, одетый без привычной торжественности, без золотого ожерелья на шее и высоченной тиары, казался самым обычным старичком, только глаза его уж очень остры, а замечания точные и едкие.
Гектор, могучий мужик лет тридцати пяти, лучший боец на колесницах, не титан мысли, но воин толковый. Он воюет почти постоянно, отбивая налеты шаек соседей, которые пытаются угнать царский скот. Иногда соседям это удается, и Гектор наносит им ответный визит, угоняя уже их коз, коров и баранов, и сжигая на прощание их дома. Вообще, кража сельскохозяйственных животных и борьба с этим явлением — основное времяпрепровождение всех героев древнегреческих мифов, ведь обладание скотом — суть здешней жизни, мерило стоимости вещей и богатства. Жизнь наследника престола весьма беспокойна, и вследствие этого Гектор выглядит слегка пугающе, в основном из-за свирепого выражения лица, малость обезображенного двумя шрамами на правой щеке. Парень он на редкость простой, ему человека зарезать — что высморкаться. Но пока он командует царским войском, жизнь в Трое вполне стабильна и безопасна. Царевич со своей работой справляется неплохо.
Парис — его полная противоположность. Он худощав, гибок и мускулист. Я бы сказал, что он красив, как Аполлон, но наш бог Апалиунас — это бородатый мужик, защитник и охотник, ничуть не похожий
— А скажи-ка мне, Эней, — спросил вдруг царь, отставив в сторону свой кубок и вытерев капли вина с усов, — что ты думаешь насчет вашей поездки в Аххияву?
В зале застыла гробовая тишина, и на меня уставились глаза нескольких человек. Ближайший советник Приама Антенор, женатый на сестре царицы Гекубы, оторвался от чаши с вином и посмотрел на меня с любопытством. Пожилой толстяк, обмотанный пестрым куском ткани поверх хитона, опустил испачканные пальцы в чашу и перестал есть. На его рыхлом лице даже ноздри зашевелились в предвкушении спора. Я знаю, что у него свое мнение по поводу грядущего путешествия. Что же, пора и мне чего-нибудь умное сказать.
— Я думаю, нам нужно узнать, что у них на уме, — ответил я. — Возвращение наших женщин — безусловно, важно, но не важнее знания. Ахейцам нужен торговый путь, им нужны земли для поселения, им нужно твое золото. Они придут сюда с войной. Они уже приходили к нам недавно, придут и сюда.
— Мы прекрасно знаем, что у них на уме, — поморщился Приам, ни капли не впечатленный моим выступлением. — Что может быть на уме у голодной собаки? Только большой кусок мяса. Ты знаешь историю моей семьи? — неожиданно жестко посмотрел на меня царь.
— Конечно, — удивленно ответил я.
— Где сейчас моя сестра Гесиона? — спросил Приам, и лица присутствующих приняли крайне озабоченное выражение. А судя по лицу Антенора, у него прямо в этот момент разболелся любимый зуб.
— Э-э-э… подзабыл, — не моргнув глазом, соврал я. Не признаваться же царю, что информация о местонахождении его любимой сестры интересует меня чуть менее, чем никак.
— Она спасла меня, когда Трою взяли ахейцы, — с горечью ответил Приам. — Заплатила Гераклу красивым платком за мою жизнь, а сама с гордо поднятой головой взошла на вражеский корабль. Я никогда не забуду, как на наших глазах убивали отца, мать и братьев. Я плакал, а она и слезинки не проронила, только губы искусала до крови. Ты думаешь, я не знаю, что меня из-за этого называют «купленным»? Теламон, царь острова Саламин, сделал ее своей наложницей. Его черная душа давно тоскует в царстве мертвых, но сейчас в той земле правит свирепый Аякс, его выродок. Он глумился над моей сестрой до самой ее смерти. Да-да, она недавно ушла на встречу к богам, мальчик, и это развязывает мне руки. У ахейцев больше нет заложницы из царского дома Трои. Я долгие годы пытался что-то сделать, но они так и не позволили мне выкупить ее.
— Ты хочешь мести, царь? — спросил я его.
— Да, хочу, — кивнул тот, и его глаза сверкнули фанатичным огнем. — Они заплатят нам за это. Великой кровью вернется им кровь троянцев и позор моей сестры.
— Какова будет цена этой мести для Трои? — спросил я его.
— Я слышал, ты воин! — гулко захохотал Гектор, который только что влил в себя немалый кубок вина. — Или слухи о тебе врут, Эней, и твое сердце подобно сердцу оленя (2)?
— Воевать я не боюсь, — возразил я. — Но что будет, если ахейцы соберутся все вместе и ударят по городу? Тогда Трое не устоять.