Последний танец Кривой белки
Шрифт:
– Я его убью, убью!
– оскалив зубы, рычал Длинный.
– Еритов, кого ты убьешь?
– осматривая ветки дерева, спросил Зинченко.
Рассвет только начинался, воздух был бледно-серым, как туман, закрывал своим полотном мелкие предметы, что не давало возможности рассмотреть их уже на расстоянии метров в десяти.
– Он опять здесь, красный глухарь. Смотри, вот он, вот он, - и в это же мгновение Длинный снова выстрелил вверх и, отскочив в сторону, навел ствол карабина на Зину.
– Ну, вот ты и упал. Все, сейчас добью тебя.
Зина от
– Ты что, Длинный, сошел с ума, что ли?
– дрожащим голосом прошептал Зина.
– А я тебе говорил, говорил, глухарь, я тебя достану, - и, медленно поднимая карабин, начал целиться в голову Зинченко.
В этот момент, подкравшийся к нему сзади бородач, резко ударил Длинному под колено, и тот, потеряв равновесие, падая на спину, сделал выстрел вверх. Пуля попала в ствол дерева. А Зина, схватившись за бейсболку, снял ее и посмотрел, присвистнув.
– Держи этого мерзавца!
– приказал он бородачу и накинулся на Еритова, избивая его ногами по туловищу, по плечам, неистово крича.
– Сволочь! Сволочь! Да, тебе конец пришел!
Бородач, ухватив за ногу Зину, удержал его:
– Стой! Убьешь же.
Михаил посмотрел на Виктора. Тот помотал головой, мол, ничего не делай.
Зина отошел к дереву и сел на землю, тяжело дыша. А вот Длинный продолжал исподлобья смотреть на Михаила, сплевывая с разбитой губы кровь, что-то шепча.
По движению губ Степнов понял, о чем говорил Еритов, обещал убить Михаила, сдавливая ствол своего ружья, который почему-то у него никто не отобрал.
Мурашки пошли по телу. Теперь Михаил понимал, что этот человек психически не здоров и может в любое мгновение поднять ствол своего карабина, навести на кого захочет, и выстрелить. Так этот человек сейчас и делал. Опустив указательный палец правой руки к курку, держа левой рукой карабин за цевье, начал его поднимать, наводя ствол на Михаила. Степнов замер, не понимая, что ему сейчас нужно сделать.
Длинный, неожиданно для всех, вскочив на ноги, побежал в лес, крича что-то непонятное.
– Борода, иди за ним, - упершись затылком в дерево, громко сказал Зина.
– Блин, только этого еще нам не хватало.
Михаил обернулся, провожая взглядом удаляющегося бородача. Его фигура исчезла в предрассветной мгле через несколько секунд.
– Вот такие вот дела, - сказал, то ли себе, то ли Михаилу с Виктором, Зина.
– Мужик - кремень, и сдулся, как майский шарик. Не ожидал, не ожидал такого, - и, похлопывая ладонями по карманам, вытащил из одного из них рацию.
– Ладно, потом, - и засунул ее назад, в боковой карман своей куртки.
– Можно я костер распалю?
– спросил у Зины Виктор.
– Давай, - махнул тот, - давай. У вас что-то пожрать есть?
– Заяц.
– Выбрось эту гниль, - скривив лицо, сказал Зина.
– Вон, в том рюкзаке есть консервы с мясом и кашей, хлеб. Разогрей в своем котелке все, что там есть. Они Длинному уже, вижу, не пригодятся.
...Запах скворчащего в котелке тушеного мяса
Зина отказался от завтрака, сидел и прислушивался к звукам леса. Видно, что нервничал. И его можно было понять. Произошла неожиданная для всех ситуация с Длинным. Если бы это произошло в Снеженске, то он бы сильно не переживал, в их команде, поди, есть кем заменить этого человека. А вот здесь, в дикой тайге, где каждый человек на вес золота? Именно, золота, так как Зина хорошо помнил рассказы охотников об этих медвежьих местах. И кто его знает, сытые они или нет, в смысле, набрались они нужного жира, чтобы перезимовать?
– Я что-то ни одного медвежьего следа здесь не видел, - сказал Зина, смотря на Муравьева.
– А его след в таких местах не каждый увидит, - ответил тот.
– Медведь, он - очень умное животное, как человек.
– Как человек?
– удивился Зина.
– А что? Так оно и есть. Он думает, он умеет красться. Взять того же лося. Это же огромный бык, копытом сосну ломает. Что там ему медведь? А косолапый, нет же, подходит к нему так тихо, что у того с испугу от неожиданности и сердце может остановиться. Не каждый охотник так сможет к сохатому подобраться.
Виктор, наполнив ложку, и, дуя на горячее мясо с кашей, продолжил:
– Вот, человек медведя не слышит, когда тот к нему подбирается. Вот, если бы у человека был нюх, как у собаки, тогда - другой разговор. А Длинный моих псов пристрелил.
– А были?
– сморкнулся Зина и обтер ладонью свой нос.
– Еще и какие, помесь лайки с волком. Они бы и на сто метров к нам медведя без лая не подпустили. А охотник, что, если предупрежден, то и удачу имеет.
– Вот, сука.
– А, Иван Петрович, почему он на нас так зол?
– поинтересовался Муравьев.
– А потому, что вы его от дел нужных оторвали, - цыкнув сквозь зубы слюну, сказал Зина.
– Да, и поводили его, чуть в лапы медвежьи не попал. Да, спас его кто-то, огромный, как медведь. Теперь я понял, что он врал.
– А можно узнать, как было-то с ним?
– спросил Муравьев.
– Дед, смеяться же будешь. Ладно. Короче, когда вы за дорогу железную пошли, в ельнике остановились, Бородач с Длинным шли за вами и Женька. Так вот, когда Еритов пошел воды набрать в реке, медведь на него вышел с той стороны. А она-то по ширине - перепрыгнуть можно. Короче, медведь кинулся на него через речку. А тот, естественно, бежать. Потом слышит, что медведь его догоняет. Ну, он на дерево полез. И видит, кто-то огромный, то ли медведь, то ли человек к тому медведю под деревом подскочил да хребет ему переломал. Длинный говорил, что медведь сразу замертво упал. А тот великан его себе на плечо бросил и, перепрыгнув через речку, скрылся. Веришь в это, дед?