Последний выбор
Шрифт:
— Проверь! — командует тот, что постарше, тому, что помладше, хотя оба сержанты-контрактники.
Младший нехотя, озираясь на телевизор, уходит, старший продолжает пыриться. Вояки грозные, блин. Сейчас ему по башке дать — и он даже не поймёт, что случилось. Но нет необходимости — младший возвращается.
— Лейтенант разрешил, — и немедля усаживается к телевизору снова.
Мы спустились вниз — там никого. Когда надо будет включить маяк — придут техники. Те, наверху — так, сторожа.
Я вставил мастер-ключ в неприметную изначально, да ещё и замазанную шпатлёвкой в цвет камня щель в стене. Как знал, что не стоит
Дверь открылась, впустив нас в «револьверный» зал с выступами пустых цилиндрических хранилищ. Что в них держали Ушедшие — понятия не имею. Да и плевать.
Я сдвинул в рабочее положение рычаги консоли, зашумела вода в системе охлаждения накопителя, заискрили разрядами кристаллы. От колонны в центре потянуло теплом, а из открытой двери — неприятным внутренним холодом. Проход открылся.
Мы зашли внутрь, я, протянув руку в проём, выдернул пластину ключа. Дверь вернулась на место, слившись со стеной. Жаль, замазать щель скважины с той стороны некому… Ничего, авось не заметят.
— Быстро переодеваемся, — скомандовала Ольга, — у нас всего пара минут.
Она без стеснения скинула на пол одежду, оставшись в трусах и лифчике. Хороша чертовка, что ни говори, в свои вечные двадцать. Отменная фигура, а уж задница…
Я отвернулся, чтобы не отвлекаться, и быстро развязал клапан. Увы, большая часть полезного объёма рюкзаков заполнена одеждой, которую мы сейчас наденем. На всё остальное места осталось мало, припасов у нас минимум. Нашу миссию лучше не затягивать.
В Ольгином рюкзаке вообще ничего, кроме пустотного комплекта и ковчега с рекурсором. Ну и немного одежды, чтобы углы не так заметно выпирали. Она быстро натягивает камуфляж, шнурует берцы и начинает цеплять на себя громоздкую сбрую. Лёгкое платье и сандалии так и остаются лежать на полу. Почему-то это меня неприятно цепляет. Ерунда, но как будто она тоже не верит, что мы выберемся, и платье ей ещё пригодится.
Опустевшие рюкзаки утягиваются до размера «дэйпаков» — мы готовы. На моих и Артёма предплечьях — широкие, почти до локтя, браслеты из чёрного камня. Они тёплые, теплее, чем должны быть, но и только. Если есть в них какое-то колдунство, то, чтобы им воспользоваться, надо быть Корректором. Но нам они для другого — по идее, они защитят нас от «Холода». «По идее» — звучит отлично, да.
— Готовы? — спрашивает Ольга. — Тогда пошли.
Она у нас сегодня главная? А впрочем, неважно. Упрёмся — разберёмся.
Поднялись по лесенке внутри центрального цилиндра в помещение над ним и — покинули этот бренный мир банальной метрики.
Самое неприятное тут — небо. Оно как бы есть, и его как бы нет. Что-то мутно-светящееся, бесформенное, странное, неприятных оттенков от серого до жёлтого через бурый. Выглядит настолько пакостно, что всё остальное замечаешь позже.
Серая труха под ногами. Не пыль, не песок, не мусор, а как будто гнилое дерево раскрошилось. Только это не дерево. Здесь раскрошилось вообще всё, кроме камня. Сам мир рассыпался трухой и лёг на землю рыхлым слоем, в который проваливаются ботинки. Мир, который сожрали и высрали кинговские лангольеры. Это первое впечатление, и оно как будто нахлобучивает пыльной подушкой по башке. Бац — и стоишь полуоглушённый, припорошенный каким-то заплесневелым дерьмом. Но, если приглядеться, то видны детали.
Каменная площадка, накрытая
Дорога — слабо, но всё же различимая под слоем трухи. Прямая, ровная, широкая. Наверное, именно она является первопроекцией той Дороги. Плоская матрица спирали, на которую нанизан Мультиверсум.
Руины. Много руин. Их как будто столетиями обдували из гигантской пескоструйки, и они совершенно потеряли первоначальную форму. Не понять, что это было. Какие-то здания. Какие? Зачем? Когда? Чёрт его знает. Да и не всё ли равно?
— Нам, наверное, туда? — сказал я, показав на дорогу, и поразился странному глухому звучанию своего голоса.
Как будто он вязнет в здешнем сухом, пахнущем пылью воздухе.
— Я думаю…, — Артём осёкся, тоже шокированный неприятным звуком, но справился и продолжил, — я думаю, да.
— И как далеко?
— Неизвестно. Ты сам читал инструкцию.
Да уж, писулька от Хранителя, называющего себя Инженером, несмотря на все усилия Алистелии, осталась крайне туманным документом. Больше всего внимания в нём уделено многословному пафосному разъяснению значимости выбора, который мы должны сделать в конце пути, а не тому, как мы, чёрт побери, вообще туда доберёмся. Ох уж эти мне мистические откровения… Элементарная карта местности пригодилась бы сейчас куда больше.
— Я надеялся, что ты, как м-оператор, как-то почуешь конечную точку. Может, там репер, например…
— Я ничего не чувствую здесь, — разочаровал меня Артём, — вообще ничего. Как оглох. Обычно есть какое-то фоновое ощущение, а здесь… Мёртвое всё.
— Хватит болтать, — зло сказала Ольга. — Пошли. Я не знаю, насколько хватит акков в этой древней штуке.
Она постучала кулаком по нагрудной пластине костюма.
И мы пошли. Вперёд, стараясь держаться середины дороги, перемешивая ботинками покрывающую её чёрную труху. Идти оказалось неожиданно трудно — как будто воздух плотнее или гравитация больше. Почти пустые рюкзаки давят на плечи, как полные, ноги передвигаются с чуть большим, чем обычно, усилием, как в воде. Гадкое какое место.
Однажды я провалился на Дорогу без защитных резонаторов, и чуть было не помер от шока — казалось, что меня окунуло в жидкий азот. Сейчас я ощущаю лишь умеренный дискомфорт — и тепло от браслетов на руках. Мне не холодно, мне тяжко и неприятно, как бывает при резких переменах погоды. Но отчего-то кажется, что браслеты лучше не снимать.
Выдохлись мы на удивление быстро, пройдя всего несколько километров. Я решил посмотреть, на сколько нас хватило — но наручные часы стоят. Как вовремя, чёрт побери.
— Давайте передохнём, — первым сдался Артём. — Тяжко тут как-то.
Мы уселись прямо посередине дороги, плюхнувшись задницами в серую труху. Я достал плитку шоколада и бутылку с водой. У шоколада вкус опилок, а вода как будто дистиллированная. Какое мерзкое место.
— Тьфу, дрянь какая, — сказала Ольга, скривившись, но дожевала свой ореховый батончик.
— Газ из воды вышел, — пожаловался Артём, встряхнув бутылку.
Мы посидели несколько минут, собираясь с силами, встали и пошли дальше. Я ничуть не отдохнул, остальные, судя по их виду, тоже, но лучше тут не рассиживаться.